И обильно лилась в донских степях русская кровь…
* * *
Над полем стлался дым – там горели шесть немецких танков, но из-за холмов ползли и ползли новые, и мелькали за танками горбатые от заплечных ранцев фигуры немецких автоматчиков.
На переправе через Сухую Верейку мотострелковая бригада 1-го корпуса Катукова угодила под массированный авианалет и понесла большие потери, а танки попали на мины – правый берег реки представлял собой сплошное минное поле. Немцев потеснить удалось, но они быстро оправились и контратаковали, стараясь загнать русских в реку. Подтянувшийся артдивизион с ходу вступил в бой: немцев надо было сдержать до подхода танков второго эшелона.
Немцы шли и шли. Горели земля и небо, густые облака пыли, поднятой разрывами снарядов и мин, заволакивали все вокруг. Батарея Дементьева стреляла, не считая снарядов – их щедро подкидывали артиллеристам танкисты, чьи машины вышли из строя, не успев расстрелять запасные боекомплекты. Пространство и время, перевитые грохотом орудий и лязгом стали, слились перед глазами Павла в сплошную огненную карусель. Временами ему казалось – все, конец, раскаленные докрасна стволы пушек вот-вот начнут разваливаться на куски, а его усталые батарейцы, едва успевавшие в короткие минуты затишья запить ржавый сухарь глотком теплой воды из фляги, без сил лягут на землю. И поэтому он даже не сразу поверил своим ушам, услышав позади огневой позиции батареи рычание танковых моторов.
«Наши, – с облегчением подумал лейтенант. – Наши! Ну, гады, теперь держитесь!».
Однако радость была преждевременной – не успели подоспевшие танки развернуться в боевой порядок, как откуда-то с визгом понеслись немецкие снаряды. Вспыхнула одна «тридцатьчетверка», другая, третья – танковая атака захлебывалась. «Откуда они бьют? – лихорадочно соображал комбат, шаря биноклем по затянутому дымом полю. – Где, где притаились эти противотанковые «змеи»? Ни лесочка, ни кусточка – голая степь кругом. Но ведь бьют, сволочи, да еще как метко…».
Он попытался связаться с выдвинутым вперед наблюдательным пунктом батареи – может, они что-нибудь видят? – но полевой телефон молчал: как всегда, связь оборвалась в самый неподходящий момент.
– Селиванов! – крикнул он, найдя глазами сержанта-связиста.
– Есть, товарищ лейтенант!
– Дуй на эн-пэ, проверь линию. Связь, сержант, связь! Видишь, что творится? – он показал на горящие танки. – Давай связь!
Связист, пригибаясь и поминутно приникая к земле, бросился выполнять приказание и пропал. Минуты тянулись, летели немецкие снаряды, загорелся четвертый танк, а связи все не было. Наконец Селиванов вернулся и, пряча бегающие глаза, доложил, что заблудился и не смог добраться до наблюдательного пункта.
