Иерусалимский покер | страница 60



Он розовый, моя любовь, написал он Саре о Петре. И всего вдвое младше времени.

В Каире он приобрел репутацию знатока исламского права. Его соблазняли высоким постом в исламском суде, но он вежливо отказался — у него, мол, неотложное дело в верховьях Нила. Следующая весточка была из Нубии — он питается финиками и проходит пешком по десять часов в день и по девятьсот миль в месяц.

Но в 1813 году, в Нубии, неутомимый Иоганн Луиджи все-таки прожил несколько недель в безмятежном спокойствии. Там, в деревеньке на краю пустыни, он полюбил гордую молодую женщину, которая однажды станет прабабкой Каира Мученика.

Потом он отправился на юг, от Шенди[20] до Красного моря, а потом в Джидду.[21] Там он исчез — только для того, чтобы однажды утром Сара увидела у своего дома процессию повозок, нагруженных конвертами. Оказалось, что за то время, пока от него не было вестей, Иоганн Луиджи в облике шейха Ибрагима ибн Гаруна проник в Мекку и Медину и поцеловал черный метеорит в Каабе.

Он был одним из первых, кому довелось увидеть Абу Симбел, в те времена почти полностью похороненный под песками. Он писал, что Рамзесово ухо трех футов и четырех дюймов в длину, его плечи двадцать один фут в ширину, и таким образом по мало-мальски приблизительной оценке рост фараона должен составлять где-то шестьдесят пять семьдесят футов, несмотря даже на все излишества, которым он предавался при жизни.

И Иоганн Луиджи опять поехал в Каир, чтобы прочесть там курс лекций по исламскому праву. Но на город обрушилась чума, и, спасаясь, он удалился в монастырь Святой Екатерины в Синае. Там в 1817 году, за два года до рождения на юге Англии великого английского исследователя Стронгбоу, Иоганна Луиджи быстро сразила дизентерия, и он был похоронен без отправления обрядов в безымянной мусульманской могиле у подножия горы Синай. От могилы открывался вид на ту пещеру, где неведомый ему сын, последний из Скандербег-Валленштейнов, со временем изумительно, мастерски подделает подлинную Библию.

Иоганн Луиджи умер всего в тридцать три, посетив Мекку за добрых пятьдесят лет до Стронгбоу — следующего европейца, которому это удастся. Замечательные открытия Стронгбоу затмят исследования Иоганна Луиджи. Но, с другой стороны, хадж англичанина растянется на целых сорок лет, а не на какие-то восемь.


   Еще долго после смерти Иоганна Луиджи письма, написанные знакомым почерком, все приходили и приходили в Будапешт из всех уголков Африки и Ближнего Востока. Нежные письма дышали любовью и всегда обещали, что их автор вернется домой самое позднее через три месяца. Так они и приходили год за годом — последнее через сорок лет после смерти Иоганна Луиджи.