Иерусалимский покер | страница 138
Да, джентльмены, теперь вы сами все видите. Это бывшая Османская империя, в том виде, в каком ее можно использовать для наших целей. Это область, на которую распространяются наши полномочия. У нас есть согласие ваших правительств, и теперь я торжественно объявляю, что наш синдикат приступает к работе. Возвращайтесь к себе на родину и отдавайте соответствующие распоряжения. Копать, качать и продавать начнем немедленно.
Это был самый блистательный момент ее карьеры. Изящно скользя на ковре-самолете, крохотная София Молчунья в полной тишине быстро облетела комнату, навсегда превратив себя в Софию Черную Ручку.
В пышной восточной комнате на лимонной барже зародился гигантский международный картель. С тех самых пор немногие избранные в сумеречных коридорах высшей власти, знавшие, кто на самом деле эта крошечная армянка в черном, будут называть ее «мадам Семь-процентов-с-богатейших-нефтяных-месторождений-в-мире».
И все же в душе этой крохотной женщины продолжала жить ошеломительная невинность, которую заметили все на лимонной барже, бесхитростность и простота восьмилетней крестьянской девочки, которая нашла у ворот полуразрушенного замка умирающего — вернувшегося домой из невероятных странствий в святой земле последнего из Скандербег-Валленштейнов, и с невероятной для своих лет силой полюбила его навсегда.
Да, иногда София все еще просыпалась задолго до рассвета со странной мечтательной улыбкой на лице и молча спускалась по лестнице в маленькую заброшенную комнату в подвале, где она родилась и в бедности прожила первые годы жизни. В этой комнате она и ее мать заботливо ухаживали за лежащим на соломенном тюфяке последним Скандербегом, возвращая его к жизни, — а сами спали на голом каменном полу.
София сохранила комнату в первозданном виде голые стены и маленький очаг, горшки и соломенная постель, метла у стены.
Она брала метлу и гордо мела пол маленькой кухни. Она опускалась на колени в своем черном платье и черной шляпе и все скребла и скребла истертые камни. Она резала воображаемые овощи, разводила слабый огонек и ставила на огонь горшок, чтобы приготовить завтрак для хозяина разрушенного замка.
Потом она поднималась во двор и собирала там воображаемые дрова, шла в воображаемый огород, где росли воображаемые овощи, и снова опускалась на колени, стирая воображаемые тряпки и развешивая их просушиться, и напевала армянские песенки, выполняя ежедневные обязанности своего детства.
