— Модесто прав!.. Мы не можем уйти, не выручив своих! — послышалось со всех сторон.
— Не оставаться же тут, — возражали другие. — Раз барон не стал слушать капитана, надеяться не на что.
— А если отбить их, пока сеньоры в церкви, — смело предложил один из солдат.
Несколько стрелков поддержали этот план.
— Отбить-то отобьёшь, да далеко ли уйдёшь, — запротестовали остальные. — Конница всё равно догонит.
— К тому же они заперты у конюшен, — заметил кто-то. — Там вокруг одних тирольцев сотни две да рядом стоят швейцарские наёмники.
Это известие окончательно смутило солдат. В молчании повернулись они к предводителю.
— Эх, черти, заварили кашу, сам дьявол не подскажет, с какого конца расхлёбывать. — Амброджо Саломоне наморщил лоб и зорко посмотрел вокруг. — Вот что, молодцы, есть один лишь способ спасти этих дураков: надо, пока не поздно, столковаться с тряпичниками.
Идея капитана пришлась по вкусу.
— Ей-богу, ловко придумано! — зашумела толпа. — Мы разом покончим с бароном и освободим наших.
— Заодно возьмём в плен рыцарей. За них можно будет получить хороший выкуп.
— Жаль только, придётся делить его с патаренами.
— Зато не придётся штурмовать Гаттинару — рисковать шкурой ради мужицкого тряпья.
Приунывшие было стрелки повеселели.
— Что, братцы, разве я не говорил — у нашего капитана золотая башка! — ликовал молодой арбалетчик. — Вот будет славная охота: вместо тощего подсоска затравим красного зверя!
— Кстати и бенедиктинцев потрясём.
— То-то пойдёт потеха, когда доберёмся до их погребов. — Солдаты радостно потирали руки.
— Ну, цыц, орлы! Рановато раскудахтались! — рявкнул Амброджо, заставив всех умолкнуть. — Прежде чем болтать о мясе, надо свалить оленя. Прикусите-ка язык, и марш к стоянке. В полночь я вернусь. Ты, Модесто, останешься за меня, да смотри, чтоб эти индюки не спугнули дичь.
Стрелки повиновались и, притихнув, последовали за воином в кольчуге.
Капитан, взяв с собой двух солдат, направился в противоположную сторону.
Вечерние тени окутали горы. Лёгкий ветер пригнал от реки туман, покрыв сероватой пеленой окрестные поля. Неясный свет нарождающегося месяца освещал вершину холма. Под шалашами и навесами на охапках мха и сухих листьях, не снимая лат, спали воины. У костра бодрствовали часовые.
— Ты говоришь, Паоло, что встретил в Гаттинаре башмачника Сильвано? — опираясь на секиру, произнёс могучий человек в поблёскивающих под рваным плащом стальных доспехах.
— Я сам провожал его к Дольчино.
