— Чёрт бы вас побрал с вашим заступничеством, — поднимая валявшийся у стены панцирь, недовольно проворчал вождь стрелков. — Стоило ввязываться в историю из-за нескольких потаскушек… Помогите-ка мне напялить этот стальной гроб.
Солдаты радостно кинулись исполнять приказание. Даже не взглянув на недавних собутыльников, капитан быстро покончил с облачением и в сопровождении стрелков направился к выходу.
Нетерпеливо поджидавшая внизу толпа встретила его ликующими криками:
— Амброджо Саломоне с нами!.. Да здравствует предводитель вольных стрелков!
Нетвёрдой, но весьма решительной походкой капитан во главе своих воинов проследовал к храму Донна ди Радо, где в это время находились барон фон Кагель и другие рыцари.
Когда стрелки шумной толпой подошли к церкви, там шла вечерняя служба. По случаю прибытия новых отрядов с большой воскресной проповедью выступал приор бенедиктинцев отец Фаустино.
Взобравшись на скрытую за кафедрой подставку для ног, низкорослый приор с румяным лицом и резко обозначившимся под сутаной брюшком вдохновенно обращался со словом божьим к воинственной аудитории.
— … Славится, славится, братья мои, в вышине предвечный искупитель. И ангелы поют ныне для земли песнь небесную. Утешительна и радостна эта песнь ангелов. Ибо что может быть для нас вожделеннее благоволения божия? — Священник молитвенно простёр над головой пухлые руки и, сделав глубокую паузу, окинул паству взглядом опытного оратора.
Просторная зала была до отказа заполнена крестоносцами. Ближе всех к алтарю на длинных, грубо сколоченных скамьях сидели кондотьеры со своими приближёнными. Здесь же находились рыцари, имеющие собственные знамёна, и капитаны отрядов. За ними располагались участвующие в походе городские синдики, мелкопоместные дворяне, рыцари со значками и другие, менее знатные воины. В проходах между рядами и в дальних концах залы толпились слуги, оруженосцы и рядовые наёмники.
Одно из самых удобных мест в боковом приделе алтаря занимал барон Альбрехт фон Кагель. Коротко подстриженная борода, франтовато закрученные усы и изящный покрой плаща, закреплённого на плече крупной золотой застёжкой, выделяли тирольца среди соотечественников. Барон довольно громко болтал с соседом. Сидевшие в первых рядах рыцари недовольно косились в его сторону.
Заметив, что не все с должным вниманием вслушиваются в мессу, отец Фаустино пустил в ход своё красноречие.
— Вспомните! Вспомните, чада, была ночь, когда слава господня, осияв вифлиемских пастухов, озарила землю, для спасения которой сошёл с небес бог. Так небо соединилось с землёй и для земли открылась вечность.
