За двумя рядами повозок, служивших прикрытием от внезапного нападения, собравшись у костров, солдаты варили в походных котлах жидкую похлёбку.
— Вчера опять прошлялись без толку, — жаловался приятелю длинный, как жердь, стрелок. — Теперь в деревнях даже дрянной овцы не сыщешь.
— После немчуры хоть шаром покати, — кивнул тот. — На десять миль вокруг всё растащили, свиньи прожорливые.
Солдаты хмуро глянули в сторону монастыря, где развевались знамёна немецких и швейцарских рыцарей.
— И держатся с нами, как с вассалами, — присоединился к разговору верчельский ополченец. — Ещё третьего дня мы стояли за стеной возле храма. А сейчас там разбил палатки барон фон Кагель. Чёрт выговорит его собачье имя!
— Что же смотрит ваш Коккарелло? — возмутились сидевшие рядом стрелки. — Наш капитан Амброджо хоть и не знатен, а в обиду нас не даст.
— В том-то и дело, — понизил голос верчелец. — Ворон ворону глаз не выклюет — сеньор всегда станет на сторону сеньора.
— Это верно, мы для них те же мужики.
На дороге показался конный отряд. Вслед за ним двигалось несколько тяжело нагружённых повозок. Стрелки поднялись на ноги, разглядывая всадников.
— Видать, с добычей! Гляди, точно волки крадутся.
— Не иначе, немцы с набега.
— Они! — подтвердил общие догадки кашевар. — Канальи, даже забрал не поднимают, берегутся стрел, сучьи дети!
— Уж эти-то костоломы промашки не дадут, — кивнул в сторону проезжающих рыцарей стрелок помоложе. — Знать, грабанули на славу — эк сколь добра тянут. Может, и нам теперь не придётся ломать зубы о сухие лепёшки.
— Разевай шире рот, дурень! От них поживишься, — возразил бородач в кольчуге.
Неожиданно с одной из повозок, следовавшей в конце отряда, соскочил полог. Изумлённые солдаты увидели нескольких девушек, сидевших там со связанными руками. Среди вольных стрелков поднялся гул:
— Как, брать в плен добрых христианок?
— Это слишком!
— Проклятые швабы забыли, что они не в Палестине!
— Неужели мы потерпим, чтобы с нашими землячками обращались, как с басурманками?
В одно мгновение повозка была окружена стрелками и сопровождавшие её солдаты оттеснены в сторону.
— Ну-ка, дочки, выбирайтесь живее, — разрезая кинжалом верёвки, сказал седоусый воин. — Да не бойтесь. Пусть сожжёт меня огонь святого Антония, если мы позволим этим безбожникам вас тронуть.
— Смотри, братцы, они еле держатся на ногах!
Десятки рук помогли девушкам сойти с повозки. Заливаясь слезами, пленницы поспешили воспользоваться свободой. И, надо сказать, вовремя. На крики возниц уже мчались рыцари во главе с самим бароном.
