— И что же, по-твоему, не срань?
— А… — Капитан пьяно поводил перед носом указательным пальцем. — Вопрос правильный. И не по-моему. Дзю-дзюцу! Только дзю-дзюцу! В европейской транскрипшн — джиу-джитсу. Единственное боевое искусство всех времен и народов! Между проччмм… его после русско-японской войны преподавали в русских школах для жандармов-филеров. Да… — Сиротин уронил хмельную голову на грудь. — Да… А я, знаешь ли, изучал в Японии школу госинрю. Да… — Капитан на мгновение отключился, даже всхрапнул, потом вскинул голову. — Хочешь, покажу?
— Ваня, тебе поспать надо, — с ласковой укоризной сказал Док. — Потом покажешь.
— Нет, сейчас! — взъярился Сиротин. — Пошли. Омельччук!!!
Задремавший прямо на стуле прапорщик, рябой, двухметрового роста гигант-громила из кубанских хохлов, испуганно вздрогнул.
— Га!!! Шо?!
— Пошли, покувыркаемся.
Омельчук расслабленно выдохнул, поерзал, поудобнее притираясь к спинке стула.
— Да ну тебя, Иваныч… Один хрен — не уработаю. Я лучше отдохну пока.
— Ладно. — Капитан поднялся, качнулся, поймал точку равновесия. — Пошли за барак… Покажу.
— Да пошли уже, пошли. — Док попытался подхватить капитана за пояс, но тот отпихнул его. — Не надо.
«Ладно, — решил Док. — Отрублю легоньким ударом в голову и уложу спать на койку в медсанчасти. Утром и не вспомнит. А что еще делать? Ведь пьяный в дым».
Они вышли на полянку за глиняным бараком хирургического отделения ОМО, поросшую жухлой травкой. Сиротин сбросил тапочки, с трудом стянул через голову тельняшку, встал в нелепую стойку — с опущенными руками и чуть раздвинутыми ногами.
— Ну, понеслась.
Док многоопытным взглядом бретера оценил соперника. Жалкое зрелище — щуплый и малорослый, узкоплечий и тщедушный, да еще вдрызг пьяный. Облако в синих сатиновых трусах.
— Понеслась, — вздохнув, с искренним сочувствием произнес Док и сделал несколько шагов навстречу своему эфемерному противнику.
И только очутившись на спине, понял — задняя подсечка. Простенькая, короткая, с легким толчком ладонью в грудь. Вскочил, рванулся вперед — и снова опрокинулся. Однако теперь Сиротин завалил его передней подсечкой и спокойно прокомментировал:
— Уке вадзе.
«Да что ж такое! — изумился про себя Сергей, вновь пружинисто вскочил и принял классическую стойку. — Хорошо, капитан, будем драться всерьез».
Сиротин словно прочел его мысли. Он вообще трезвел с каждой долей секунды. Неожиданно твердым и спокойным голосом предложил:
— Дерись серьезно. В полную силу. Если нужен нож, возьми нож. Только не сачкуй.
