— Я не верю, что человек может решить проблему Зоны, — человеческий разум слишком слаб.
— Но кто, кроме человека, в состоянии ее решить?
— Разве мы, контролеры, сами не можем разобраться?
— Нет, скажем откровенно, не можем.
— Но почему ты выбрал именно этого человека?
— Я сканировал его разум. Он незаурядный человек, он может справиться…
— Да, ты прав, я тоже читала его мысли: он сильный человек, он может справиться…
— Тебя, химера, пока никто не спрашивал.
— А я не собираюсь ждать, пока меня спросят. Я имею здесь право слова — как и каждая из нас, химер.
— Лично я против того, чтобы человек вмешивался в наши дела.
— А как, скажи на милость, ты собираешься остановить войну, которую люди ведут против нас?
— Они всегда любили войну, и всегда кто-то побеждал, а кто-то проигрывал.
— Да, но сейчас они воюют с нами, и я не хочу проигрывать.
— Я тоже не хочу.
— И мы ничего не можем противопоставить их бронированным машинам и самолетам.
— Неужели мы настолько слабы, что готовы сдаться и вверить наши судьбы жалкому человечишке?
— Мы не слабы, и мы победим — разумом.
— И потом, мы не вверяем судьбы человеку. Мы просто используем человека и сами будем им управлять.
— Если не зомбировать его разум, управлять этим человеком будет трудно.
— Химера права. Но если мы превратим его в зомби, он не сможет выполнить возложенную на него миссию.
— Что же ты предлагаешь?
— Мы будем направлять человека и помогать ему.
— Согласен.
— А я — нет.
— Будем решать большинством…
— Решено: мы используем человека. Химера будет помогать ему и станет посредником между нами и человеком. Как там его зовут?
— Док.
— Что ж, пора и честь знать. — Док поднял тяжелый рюкзак, перекинул его за спину, поерзал, притираясь к ноше. — Я ухожу.
«Уходи», — совершенно явственно услышал он в своей голове, словно химера произнесла слова вслух, а дальше, «на кочуме», размыто и неясно: «Если сможешь».
Поразительно, но за двое суток пребывания в логове химеры между ними наладилась телепатическая связь. Вернее, подобие ее — обрывки мыслей, слов, призрачных и далеких, химеричных, как и сама химера. Как и почему? Док не знал. Пока не задумывался над сутью явления. Собственно, эти двое суток он только и делал, что ел, пил и спал. Ел, пил и спал. На большее, даже на мысли, силенок не хватало.
Химера не мешала этому приятному, если честно, времяпрепровождению. Приятному потому, что за последние три года Доку ни разу не удалось отдохнуть по-человечески. Знавал он некогда и томную негу южных морей, и нежность декольтированных до трусов женщин, и тугую упругость смокинга, и звон теннисной ракетки, и изысканность ресторанных деликатесов, и заумный выпендреж всех степеней. То был не отдых — легкий, необременительный труд. Только здесь, в Зоне, он понял по-настоящему, что значит «отдохнуть по-человечески». А это значит досыта поесть — пусть обычной консервированной тушенки; выпить норму — пусть неразведенного медицинского спирта; и главное, выспаться вволю, безмятежно и спокойно. За семь лет в Зоне это удалось впервые. Обычно за ночь, если удавалось провести ее в надежном убежище, он просыпался раз пять-шесть. И сон был тревожен и чуток. Иначе нельзя — Зона. Этой ночью он проснулся всего один раз.
