(Мф. 5, 28). Не будет вменять ни во что слово сие, слыша, что еще говорит Господь:
небо и земля мимоидет: словеса же Моя не мимоидут (Мф. 24, 35). Потом приходят заботы житейские, и он начинает промышлять о телесных потребах на год, собрав их, удвояет, наконец, начинает собирать золото и сребро, чем демоны низвергают его наконец к самому корню сребролюбия. После сего, если кто приносит к нему что-нибудь малое, он отвергает то, говоря: «Не принимаю сего, потому что ничего не беру». Если же кто приносит золото и сребро, или одеяние, или другое что ему пригодное, он тотчас с радостию принимает его и, поставя трапезу, начинает утешаться с ним. А бедный или, лучше, Христос толчет
[16] извне и в двери, и никто не внемлет, никто не слышит. К таковым сказал Господь наш Иисус Христос:
удобее есть велбуду сквозе иглины уши пройти, богату в Царствие Божие внити (Мф. 19, 24). Но может быть, скажешь, что ты небогат, или что, будучи богат, «я ни в чем не имею нужды и никому не докучаю», или, «что имею, имею от рукоделия и от того, что посылает Бог, я никого не обижаю».— Скажите мне, отцы: Ангелы на небесах о собрании золота и сребра заботятся или о славе Божией? Для чего и мы, братие, приняли образ сей? Чтоб собирать богатство и тленное вещество или чтоб быть подобными Ангелам? Или не знаете, что падший с небес (ангельский) чин наполняется из монахов? Зачем же, братие, отрекшись от мира, опять, в нерадении, совращаемся с пути смирения? Или не знаете, что вино, жены, золото, плотский покой и блуждание среди мирян,— все сие удаляет нас от Бога?
Корень бо всем злым сребролюбие есть (1 Тим. 6,10). Сколько отстоит небо от земли, столько отстоит сребролюбивый монах от славы Божией. И поистине, нет зла больше того зла, какому подвергается сребролюбивый монах. Монах, любящий мирские беседы, требует многих молитв святых отцов. Или не слышим, что говорит блаженный Иоанн:
не любите мира, ни, яже в мире; аще кто любит мир, несть любве Отчи в нем (1 Ин. 2, 15)? Равно и апостол Иаков говорит:
иже бо восхощет друг быти миру, враг Божий бывает (Иак. 4, 4). Да бежим же, братие, от мира, как бежит кто от змия. Кого уязвит змий, тот едва исцедевает. Так и мы, если желаем быть монахами, да бежим от мира. Лучше, братие мои, иметь одну брань, нежели много и без числа. Скажите мне, отцы и братие, отцы наши где стяжали добродетели — в мире или в пустыне? Как же мы хотим стяжать добродетель, живя в мире? Если не взалчем, если не возжаждем, если не понесем мраза, если не вселимся со зверьми, не умрем телу, то как поживем душе? Как хотим мы наследовать Царствие Небесное, пребывая среди мирян? Или как даже возведем очи свои к Нему, кружась в суете? Не теряет ли своего достоинства воин, который, бежав от войны, предается куплям житейским? Не тем ли паче мы, если, живя с мирянами, будем только есть и пить, лишимся наследия Царствия Небесного? Да не внушает вам диавол злых помыслов — говорить: «Я собираю для того, чтоб (чрез милостыню) заслужить еще и награду», потому что, кто не хочет сотворить милостыню из кодранта, тот не сотворит и из тысячи динариев. Нет, братие моя! Это есть дело мирян. Не хочет Бог, чтобы мы, монахи, имели золото или сребро, одеяния и другие вещи. Господь заповедал, говоря:
