Около полудня, чистенький, отглаженный, выбритый, пахнущий крепким одеколоном, он пошел в генштаб. Одним своим видом он хотел сказать, что не так-то легко его затоптать.
Он медленно шел по весенней Варшаве, останавливался, заметил, что варшавянки элегантно одеты, среди них много хорошеньких. Зашел в уютную кондитерскую, выпил хорошего кофе и только потом отправился в свой второй отдел.
В сумрачном вестибюле он представился дежурному офицеру, и тот, окинув его взглядом, немедленно доложил о нем кому-то по телефону и объяснил, куда следует пройти.
Перед нужной дверью он остановился, внимательно оглядел себя, пригладил усики, поправил манжеты и галстук и вошел решительно и даже нахально — это он продумал заранее.
— Моя фамилия Дружиловский, — сказал он с достоинством, подойдя к столу, за которым сидел щуплый человек в черном костюме.
— Я знаю. С приездом в Варшаву. Садитесь... — произнес сидевший за столом. — Как доехали?
Дружиловский не ответил. Только посмотрел специально отработанным взглядом, выражавшим равнодушное презрение.
— Что же касается вашей работы — два-три дня надо подождать, — продолжал господин в черном. — Майор Братковский вернется из Риги в начале будущей недели, и вы снова будете работать с ним. А пока отдыхайте, знакомьтесь с нашей столицей... — сухое лицо господина в черном перерезала пополам улыбка широкого рта. — Варшавянки, как всегда, прелестны. Майор Братковский распорядился выдать вам денег, вы получите их в соседней комнате.
В начале следующей недели Дружиловский пришел к Братковскому в его служебный кабинет и поразился — никогда бы не подумал, что этот каменнолицый истукан может стать вдруг совсем другим.
— Здравствуйте, здравствуйте. Садитесь. Ну, как вам в нашей Варшаве? — спросил Братковский, и Дружиловский в первый раз увидел на его лице улыбку.
Дружиловский не ответил.
Майор провел рукой по лицу и точно убрал с него улыбку.
— О том, что позволил себе поручик Клец, я узнал только здесь, — тихо сказал майор своим обычным ровным голосом. — Полковник Матушевский доложил о происшедшем начальству и потребовал наказать поручика за самовольство. И оставим это... — Он помолчал, смотря на Дружиловского неморгающими глазами. — Здесь, в Варшаве, завариваются большие дела, и мы возлагаем на вас большие надежды. Вам предоставлена квартира в центре, там все приготовлено. Вам следует сегодня же позвонить супруге, она ждет вашего звонка, чтобы уточнить день ее переезда в Варшаву. Передайте ей, кстати, что все ее пожелания в отношении квартиры нами по возможности выполнены...
