– Простите меня, мистер Гоббс, сэр, – сказала горничная, голосом лишь немногим больше шепота. – Но хозяйка просила передать вам, что хочет поговорить с мистером Тейлором, прежде чем он уйдет.
Гоббс посмотрел на меня и вскинул бровь.
– О, пожалуйста, научи меня, как это делать, – сказал я. – Я всегда хотел научиться поднимать вот так одну бровь.
Горничная захихикала и была вынуждена отвернуться. Гоббс продолжал пялиться на меня.
– Ох, да какого черта, – сказал я. – Можно заодно поговорить с хозяйкой. Может она знает что-нибудь.
– Я бы не рассчитывал на это, сэр, – сказал Гоббс.
Служанка побежала по своим делам, и Гоббс повел меня обратно по коридору в комнату Мэрайи Гриффин. Мне было любопытно, почему она хочет меня видеть и, что она может рассказать мне о своей внучке, чего Иеремия не захотел, или не мог. Женщины часто делятся секретами в семье, о которых мужчины ничего не знают. Наконец, мы остановились перед очередной дверью без опознавательных знаков.
– Комната Мэрайи Гриффин, сэр, – сказал Гоббс.
Я посмотрел на него задумчиво.
– Ни Иеремии и Мэрайи? У них отдельные спальни?
– Так и есть, сэр.
Я не стал спрашивать. Он бы все равно не сказал мне.
Я кивнул ему, и он очень вежливо постучал в дверь. Громкий женский голос выкрикнул: «Войдите!». Гоббс толкнул дверь и сделал шаг назад, чтобы я мог войти первым. Я неспешно прошел внутрь, словно подумывал арендовать это место, а затем разгромить его. Хотя в Темной Стороне миновал уже полдень, Мэрайя Гриффин была еще в постели. Она сидела в тонкой ночной рубашке из белого шелка, обложенная и поддерживаемая целой кучей пышных розовых подушек. Стены были также розовыми. На самом деле, во всей огромной комнате преобладал розовый цвет, словно я попал в ясли. Кровать была достаточно большой для нескольких человек, и Мэрайя Гриффин была окружена маленькой армией горничных, советников и личных секретарей. Некоторые из них неохотно расступились, когда я занял позицию у подножия кровати.
Изысканное и, несомненно, очень дорогое покрывало было завалено остатками нескольких недоеденных трапез, еще большим количеством наполовину съеденных коробок шоколада и дюжиной беспорядочно разбросанных глянцевых журналов. Открытая бутылка шампанского охлаждалась в ведерке со льдом, в пределах досягаемости руки. Мэрайя намеренно игнорировала меня, очевидно поглощенная снующими вокруг нее, борющимися за внимание людьми. Так что я стоял у подножия кровати и открыто изучал ее.
