Притаившись в орешнике, внучка жреца с ужасом глядела, как из двери вместе с повалившими наружу клубами дыма вышла та жуткая женщина, обвела взглядом двор, ни на миг не задержавшись на неподвижном теле старика, И тут вместо женщины на дворе очутилась громадная птица. По-вороньи переступила когтистыми лапами, беззвучно распахнула клюв, распахнула серые крылья и взлетела в утреннее небо.
* * *
Руки Верзилы были заняты деревянными ведрами, поэтому калитку он открыл пинком. Вышел за калитку — и остановился в недоумении.
На темных досках причала, свесив ноги, сидел человек. Бродяга бродягой! Куртка уже много лет как перестала изображать щегольской наряд. Плаща и вовсе нет. На золотисто-каштановых волосах осели мелкие капли — ничего не скажешь, сырое утро выдалось.
Верзила, поставив ведра, воззрился на незнакомца. Обычно нищая шантрапа обходила двор Кринаша, предпочитая «Жареный петух»: трактирщик не гнушался брать за постой краденое барахло. И почему этот парень заявился с утра? Где он ночь-то провел?
— Эй! — окликнул наконец Верзила загадочного пришельца.
Тот не услышал, углубившись в созерцание могучего черного потока.
— Эй! — возвысил голос Верзила. — Я с тобой говорю, приятель!
Бродяга обернулся. Молодое лицо, длинное, лукавое, с веселыми серо-зелеными глазами.
— И сразу «эй», — огорченно откликнулся он. — Понимаю, по мне не скажешь, но у меня есть имя! И оно звучит совсем не похоже на «эй». И дал мне его, как ни странно, отец, а не надсмотрщик в каменоломнях!
Верзила дернулся: неприятный бродяга угодил в самую точку! Но ответить не успел: от калитки послышался хозяйский голос:
— Да неужто гости в такую рань?
Следом за Кринашем из калитки выглянула Дагерта: ей тоже было любопытно, кто это спозаранку прибрел в «Посох чародея». Бродяга вскочил на ноги. В глазах хозяйки скользнуло разочарование, но оно сменилось одобрительным интересом, когда парень, махнув хозяевам поклон, поднял с досок причала не замеченную Верзилой лютню. Сразу все встало на свои места. Бродячий певец!
Парень уверенно пробежал пальцами по струнам и запел красивым, звучным голосом:
Мне приют за песню дайте
Хоть до ласточек в саду!
На мороз не выгоняйте —
По весне я сам уйду!
Кринаш довольно ухмыльнулся. Каждую осень звучит эта старая песня по Силурану, Грайану, Гурлиану. Бродячие актеры ищут кров на зиму — на постоялых дворах, в замках, в домах зажиточных крестьян.
И когда от бурь застонет
Серо-сизый небосклон,
Вам по жилам кровь разгонит
