Вроде было ещё около сотни раненых со всего легиона, узнав об этом, мы рванули к госпиталю, но нас не пустили. Сказали — пока никаких посещений.
— Что парни, поплелись? — выдохнул Линк, медленно поднявшись. Лицо его было теперь чистым, а когда мы спустились сюда с холма, у каждого из нас вместо лиц были засохшие кровавые маски, и нам пришлось здорово постараться, чтобы смыть эту мерзость.
Я встал на ноги, подёргал рукой. Вроде рана не открылась. Линк убеждал обратиться к целителям, а я, помню, зло накричал на него, вот только не помню — что. Раны неглубокие, на ноге так и вообще как будто перочинным ножичком ковырнули — стыдно, в общем, обращаться, когда там сотня изувеченных парней. У кого-то распорот живот, кого-то обожгло плетениями Тьмы, кому-то оторвало ими ногу или руку. Я сам видел на поле боя одного из таких. У него не было обеих ног, но он полз вперёд, стискивая рукоять боевого ножа. Эта картинка всплыла уже там, возле госпиталя и мне на секунду стало до безумия страшно — а сколько ещё таких картинок всплывёт в моём мозгу, от скольких подобных эпизодов я ещё проснусь в холодном поту посреди спокойной мирной ночи?
Мы нестройной группкой двинулись к штабной стоянке. Шесть огромных палаток, цвет обычный, как и у гуртовых. Это там, в Шане, их палатки пестрели яркими цветами, а здесь эти штабные боялись, чтобы тавманты или керы не определили куда им правильнее кидать «взрывы». Я хохотнул.
— Ты чего? — спросил Линк, и мне снова пришлось ответить, что всё нормально. Там на поле, когда двенадцатый шёл по мёртвым я вроде бы хохотал, как обезумевший. И он теперь волнуется за мою психику.
— Да всё нормально, — повторил я ещё раз. — Не переживай, Линк, так просто с ума я не сойду.
Улыбнувшись, подмигнул ему и ускорил шаг.
Возле стоянки нас уже ждали двое адьютов, они очень учтиво поприветствовали каждого и повели к высокой палатке, стоящей в самом центре. Линк принялся хмуро разглядывать свой плащ. Морды мы, конечно, отдраили, а вот шмотки… если судить по ним, то по каждому из нас проехал, как минимум, лёгкий танк.
В палатке было четыре храмовника — трое военные, один вроде викариус. Военные — штабные арх-леги, викариус тоже не из простых, по одеянию — не ниже предарха.
— Приветствую вас легионеры, — пафосно начал один из военных, по-идиотски изобразив на лице скорбь. Знал бы он, как нам наплевать на все его эти изображения. — Вы сражались доблестно, проявив небывалую отвагу, поэтому для вас… он сделал паузу, кивнул одобрительно и продолжил, — Эта война окончена. Поздравляю.
