— Так вот почему вы поселились у Аманды? — В голосе Роя снова появились резкие нотки. — Чтобы жить, как богачи? — Эмма застыла, и он натянуто извинился: — Прошу прощения, мне не следовало это говорить. Это не предусмотрено нашим сегодняшним соглашением.
— Соглашением?
Эмма чуть повернула голову и в свете уличных фонарей заметила играющие на скулах Роя желваки. Делая поворот, он крутанул руль так резко, словно хотел повергнуть на землю злейшего врага.
— Ну да, стандартной сделки между полами. Вы хороши собой, я о вас забочусь.
— Это не так…
— А когда все закончится, — хрипловато продолжил Рой, — мы вежливо попрощаемся и пожелаем друг другу спокойной ночи.
Он остановил машину и выключил фары. В салоне сразу стало очень темно, а Рой, показалось Эмме, стал гораздо ближе. Иллюзия безопасной капсулы развеялась. Рой был слишком близко, дышал слишком громко. Эмма облизнула внезапно пересохшие губы.
— С-спокойной ночи.
Она с отвращением услышала дрожь в своем голосе. И это после громких заявлений о собственной независимости! Этак Рой подумает, что она ведет двойную игру.
Рой повернулся к ней лицом.
— А может, и нет.
Воздух в салоне, казалось, потрескивал от напряжения. Но на этой улице фонари горели не очень ярко, и Эмма не могла рассмотреть выражение лица Роя, она и силуэт-то его видела не очень четко. Рой подвинулся и то ли случайно, то ли нарочно коснулся ее обнаженной шеи. Эмма охнула и не увидела, а почувствовала, что Рой расслабился.
— Приехали, — тихо сказал он.
Чувствуя себя, как во сне, Эмма позволила Рою открыть дверцу, вывести ее из машины и, обнимая за талию, проводить к дому, где он снимал квартиру. Ночной воздух холодил обнаженную вырезом платья спину Эммы, но рука Роя, лежавшая на талии, жгла кожу сквозь ткань.
Мы шли к этому с первой встречи, мелькнула у Эммы мысль.
Рой не произнес ни слова, даже когда они вошли в квартиру и он включил торшер. Комната, куда он привел Эмму, была обставлена старинной мебелью. Книги и бумаги, казалось, покрывали все имеющиеся в помещении горизонтальные поверхности. На стенах висели картины. В первый раз Эмма мало что заметила, но сейчас ее сердце сжалось от отчаяния: еще больше картин, еще больше антиквариата, этих признаков богатства.
— Мы такие разные…
— Я — мужчина, вы — женщина. Считается, что это неплохое начало.
Эмма не улыбнулась. Когда-то она считала мужчин смешными, но сейчас ей было не до смеха, ее била дрожь. Не желая, чтобы Рой заметил ее состояние, она отошла от него и невидящим взглядом уставилась на корешки книг.
