Кожемяко: Конечно. Обязательно. Конечно.
Сванидзе: Да, в лагеря? Вернемся? Вы правы. Все, спасибо.
Кургинян: Когда затыкают рот, это 37-й год, да?
Сванидзе: Спасибо, спасибо… Да, это 37-й год! Да, это Сталин! Да, это то, что было во время и после стахановского движения!
Кургинян: Николай Карлович, значит, каждый раз…
Сванидзе: Это было именно тогда!
Кургинян: Значит, каждый раз, когда Вы мне затыкаете…
Сванидзе: Это все стройки коммунизма! Это все было тогда! Не дай бог никогда в страшном сне не приснится…
Кургинян: Понятно, понятно.
Сванидзе: …к этому вернуться! Чтобы все эти дети…
Кургинян: Значит, каждый раз, когда Вы мне затыкаете род, это 37-й год?!
Сванидзе: Чтобы все эти дети… Так Вам заткнешь! Чтобы все эти дети, которые здесь сидят и которые смотрят нас по телевизору, чтобы они вернулись в 37-й год?!
Кургинян: А вот этот человек, здесь сидящий, хочет в 37-й год, да?!
Кожемяко: Ну, какие же дискуссии проводить, если есть два слова…
Сванидзе: А что человек — человек, слава богу, живой, здоровый. Дай бог ему здоровья.
Кожемяко: …есть «гулаг» и «37-й год»?! Ну, какие дискуссии возможны?!
Сванидзе: Все, спасибо.
Кожемяко: Не надо никаких дискуссий.
Сванидзе: Спасибо.
Мохначук: Николай Карлович, я хочу сказать вот по поводу морального стимула. Когда приняли 122-й закон…
Сванидзе: Коротко, потому что время истекло.
Мохначук: …коротко, коротко… встал вопрос о монетизации льгот. У нас ветераны труда имеют льготы — коммунальные платежи, телефон, свет и т. д. Скидки, да? Поскольку это ложится на муниципальные бюджеты, была дана команда — я не готов сказать, кем, — уменьшить награждение ведомственными наградами для того, чтобы люди не получали «Ветерана труда» и, соответственно, не пользовались льготами, сэкономить, якобы бюджет. Ну, а когда человека награждают Почетной грамотой, он уже становится априори Ветераном труда. Дальше у нас, у шахтеров, есть I, II, III Шахтерская слава и т. д.
Так вот я езжу много по стране и буквально только на прошлой неделе вернулся из Кузбасса. У нас есть хорошая традиция, особенно в Кузбассе, Тулеев ее как бы сделал и поддерживает, что каждый год День шахтера празднуется в разном городе. Город приводится в определенное состояние, строятся дороги и улицы, город становится красивым — Кузбасс возрождается, но… Я о чем хочу сказать? О моральном состоянии. Я сидел в зале, когда шахтера-передовика награждали «Шахтерской славой». И вот он идет на сцену, сидит со мной рядом его жена, сидит ребенок. Женщина — у нее слезы на глазах, и она не смотрит на него, она смотрит по сторонам, как люди реагируют на то, что ее мужа награждают. У нее гордость. Сын весь восхищен, на взлете, что его отца награждают. Моральные стимулы работают и сегодня.
