Мать передает фотки сестрице, которая тотчас не глядя сует их фатеру.
— Я их уже видела, — говорит она. — Он показывает их каждому встречному: почтальонше, таксисту… и даже совсем незнакомым людям, которые подсядут к нему в кабаке…
— Одному таксисту, — оправдывается гордый отец. — Он вез меня в аэропорт. Я в тот день улетал на два месяца в Америку и был в несколько сентиментальном настроении…
— Ой, накажи меня бог, — говорит наш фатер, глядя на фото, — думаю, вас ждут нелегкие времена.
— И билетершам в кино! — добавляет сестрица.
— Одной билетерше!
Хахаль прячет фотки назад в портмоне.
— Так что же? — неутомимо поддерживает разговор фатер. — Вы собираетесь с ней куда-нибудь в отпуск?
— Да. То ли на Крит, то ли в Истрию. Выбор за ней.
— Нормально, — говорит фатер, усмешливо взглядывая на сестрицу. — По крайней мере, не будете отвечать за то, что там нет мороженого «стракателла», а на пляже — тобоггана.
— И что на дискотеке нет лазеров, — добавляет мать.
— Ну, это вы сочиняете! — протестует сестрица. — Такой избалованной я не была.
Мать улыбается фатеру, как в былые времена.
Но фатер тут же типа серьезнеет.
— Вы едете втроем? — спрашивает он.
— Ни в коем случае, папочка, — говорит сестрица. — Время, когда я буду представлена его дочери, еще не наступило.
— Правильно, — говорит фатер. — Такие вещи с бухты-барахты не делаются. Рената все может понять, а ребенок — нет.
— Мне тоже вроде так кажется, — говорит сестрица матери, а сама зубы скалит.
— Но позвольте дать вам совет: только не в Болгарию, — продолжает фатер. — Естественно, если не хотите, чтобы пьяные немцы бросали в вашу дочь пивные бутылки.
— Пустые банки, — уточняю я.
— Потрогай, — говорит сестрица и подносит руку хахаля к соответствующему месту на голове.
— В Истрии, натурально, тоже красиво, — продолжает фатер. — Взять хотя бы эти старинные узкие улочки в Поречье, эти мелкие лавчонки…
— И галерея! — восклицает мутер.
— И галерея. Несомненно ей бы понравилось. Но есть одна существенная проблема.
Он делает обычную драматическую паузу, и мы все как идиоты послушно ждем, когда же его благородие фатер соизволит осветить нам эту проблему.
— Тобогган. Там должен быть тобогган. Если не будет тобоггана, тринадцатилетняя девочка там заскучает. Взвесьте все.
— В этом что-то есть, — послушно все взвешивает этот меланхолик.
