— Папочка! Братец! — приветствует она нас с интонацией Адины Мандловой.[27] — Какая приятная неожиданность!
— Мы не разбудили тебя? — притворно спрашивает папахен и пристально оглядывает убранную квартиру.
— Что вы! Я с раннего утра на ногах, — сладко говорит сестрица и усаживается в кресло с пяльцами, что достались ей от нашей бабушки. — Вот вышиваю. Я всегда утречком по субботам вышиваю. — Показывает фатеру иглу с ниткой.
Фатер явно не врубается. Я сажусь на кровать и, когда фатер отворачивается, чуть приподымаю перину — интересно, нет ли на простыне следов спермы. Вроде нет ничего, но от одной подушки едва слышится слабый запах мужского одеколона.
Сестрица предупреждает меня взглядом. Я корчу ей веселую рожу.
— У тебя тепло, — поддерживает разговор фатер. — Значит, он уже нагревается?
В прошлый наезд он спускал воздух из радиатора. («Холодина у нее как в погребе», — твердил он.)
— Отлично нагревается, — говорит признательная сестрица с иглой во рту. — И кран в кухне, что ты недавно исправил, тоже пока не течет…
Папахен в явной отключке. Он ходит по квартире и с удовлетворением осматривает свои непрошеные починки.
— Я решил зайти к тебе и приделать лампочку над кроватью… — говорит он наконец.
Сестрица как бы от неожиданности откладывает вышивание.
— Серьезно?! Золотой мой, цены тебе нет…
Сегодня Кроха в дурном настроении. Все утро она лежит в тени под пиниями и не желает ни с кем общаться. Примерно раз в час мы с М. проведываем ее.
— Что-нибудь случилось? — прямо спрашивает М.
Кроха молча мотает головой.
Подойдя к ней в очередной раз, мы видим — она уснула.
Изнывающий отец прикрывает полотенцем ей спину.
К концу дня она просыпается совершенно преображенной. На щеке у нее еще вмятина от парусинового лежака, но она уже бурлит энергией.
— У меня идея! — восторженно оповещает она всех.
И пускается перед нами вскачь по горячему песку.
— Слушаем тебя, — говорит М., сразу же оживившись. (Его мысль реагирует на изгибы настроения Крохи традиционно мгновенно.)
— Давайте не пойдем на ужин, а…
— Исключено! — улыбается М.
— Погоди, выслушай: давайте не пойдем на ужин, а вместо этого устроим на пляже пикник.
— Great idea![28] — говорит Синди.
— Пикнику костра! — мечтательно говорит Кроха.
Она жестами в воздухе изображает пламя, а затем извивается в коротеньком, но очаровательном восточном танце.
Оба присутствующих отца наблюдают за ней с упоением, которое ни Синди, ни я при всем нашем желании разделить до конца не можем.
