… А ведь чудеса на войне бывают. И вот сейчас маленький кораблик смог оторваться от двух, превосходящих его по силам и скорости кораблей противника, да ещё и угробил один из них. И матросы уже охрипли от криков "Ура!", и даже перестали показывать неприличные жесты тем, кого совсем недавно считали своими будущими победителями. И с восхищением смотрели на молодого офицера, вышедшего из боевой рубки и тоже в полном обалдении смотревшего на удаляющихся японцев.
– Неужели я смог? Мы смогли. Мы выиграли бой! – Проносились мысли в голове Соймонова, – Кто бы мог подумать!…
– Ваше благородие! Куда прикажете взять курс? – к мичману подошёл боцман.
– В самом деле, куда? В Артур в сумерках через минные банки? – Самоубийство. Искать отряд Елисеева? – скорее найдёшь японцев. Дожидаться рассвета в море неподалёку? – И на японцев можно нарваться, и на мины налететь с утра, ведь карты загараждений уничтожил всё тот же злополучный снаряд, который попал в боевую рубку. Что делать?
– Доложить о повреждениях! – спохватился мичман, отдавая приказ, который был обязан отдать сразу же по окончании боя.
Доклад был обнадёживающим: Никаких серьёзных повреждений корабль не получил, было несколько пробоин выше ватерлинии, побиты надстройки и трубы получили немного осколками, разбит минный аппарат, пожары потушены. В общем мореходность и скорость миноносца серьёзно не пострадали.
– Куда же идти дальше, – вернулся мичман к своим размышлениям, – Идти в Чифу на интернирование? – Но слишком хорошо он помнил историю, когда в этом порту китайские власти позволили японцам захватить уже разоружившийся "Решительный", – Вэйхавей? Англичане сдадут русский корабль своим союзникам-японцам ещё скорее. Куда?
– Идём в Циндао, – приказал мичман рулевому, пока держать Зюйд-Ост двадцать три градуса.
– Вашбродь! – подскочил к Соймонову фельдшер Воблый, – Вас командир к себе просют!
– Александр Васильевич жив? – не поверил своим ушам офицер.
– Живыс! Но плохи очень. Крови много потеряли. И контузия. Несколько минут как очнулись.
Запыхавшийся мичман подбежав к каюте командира отдышался и осторожно приоткрыл дверь. Смотреть на Колчака было страшно: повязка на голове набухала кровавым пятном на месте левого глаза, окровавлены были и бинты на груди.
– Ну, рассказывай, Василий, что там было, – донёсся слабый голос командира.
– Драка была, Александр Васильевич, два японских истребителя против нас. Отбились. Один даже миной утопили.
