Однако законность династической преемственности касалась не только высшей аристократии, но она имела глубокие корни и в народном сознании. Русский народ на протяжении всей своей истории еще со времени сложных перемещений владетельных удельных князей на их «столах», проявлял большое внимание к законности их владений. Чувство этой династической законности сознанием русского народа было перенесено и на московское престолонаследие и предъявлялось к установившемуся порядку передачи престолонаследства и здесь.
Занятие трона Годуновым, избранному даже Земским Собором, не отвечало представлению, укрепившемуся в народном сознании о праве природного, Божьею милостью предназначенного, законного царя. Пустота, образовавшаяся в сознании народа вокруг не царского происхождения Годунова, занявшего престол, не могла быть заполненной никакими внешними формами и его личными качествами. В народе твердо, укрепилась уверенность, что занятие престола достигнуто корыстными путями. Убеждение это в народе не могли изменить все стремления Бориса, рассчитанные нередко на большой эффект, направленные на улучшение быта и облегчение участи бедного народа. Во всем, что ни делалось, действительно, для пользы и блага народа, народ видел корыстное его стремление обеспечить за собою власть и укрепить за собою трон московских царей.
По своим качествам Годунов, по описанною всех его современников, даже его недоброжелателей, был выдающимся человеком и мудрым правителем. Вступая на престол, Годунов имел от роду 46 лет (родился около 1551 года). «Величественный красотою, повелительным видом, смыслом быстрым и глубоким, сладкоречием обольстительным…». Или как писал не очень любивший Годунова князь Катырев-Ростовский: «Муж зело чуден, в разсуждении ума доволен и сладкоречив, вельми благоверен и нищелюбйв и строителен зело, о державе своей попечение имея и многая дивная о себе творяше, едино же имея неисправление и от Бога отлучение — ко врачей сердечное прилежание (как известно, при Борисе находилось шесть иностранных врачей, преимущественно немцев) и ко властолюбию ненасытное желание и на преже бывших ему по убиении имея дерзновение, оттого же возмездие восприятие». (В хронографе, известном под именем Кубасовского. Библиографический словарь. Типография Гл. Управлении. Уделов. Изд. 1908 г.). Однако, какое бы «о державе своей попечение» ни имел и «дивная о себе» ни творил, все это не могло преодолеть недоброжелательства к нему, коренившегося в народном сознании. Вся деятельность Годунова в народной молве принимала совершенно иное толкование. После нашествия на Москву крымского хана Казы-Гирея понесся слух, что Борис, боясь мести за убийство царевича, подвел его сам. У царя Федора родилась дочь, Феодосии, — через год умерла и в Москве говорили, что царскую дочь уморил Борис. Была двоюродная сестра Ивана Грозного, дочь Владимира Андреевича, Марфа, вдова ливонского короля Магнуса, у которой была дочь и умерла, как говорили, насильственной смертью. Семен Бекбулатович, крещеный Касимовский хан, по воле Ивана Грозного носивший звание царя и даже, действительно, царствовавшего некоторое время в Москве, ослеп, в чем также обвиняли Годунова.
