— Что это на вас нашло? — сочувственно проговорил Румцайс.
Гумпал, который в этот момент становился фиолетовым, вскочил с кресла, порвал в клочки дорогой кордовский сафьян и выбросил обрывки за окно.
Румцайса Гумпал выкинул через дверь. На пороге Румцайс попробовал задержаться:
— За что вы меня толкаете?
— За оскорбление ноги бургомистра, — с достоинством изрёк Гумпал, точно городской печатью припечатал.
Внизу Румцайс собрал остатки сафьяна. Ладно, сказал он себе, детские туфельки выйдут, и то слава богу. Но обида в нём осталась.
Подходя к своей мастерской, Румцайс увидел, что двери заперты на большой замок, который, по всей видимости, собирался висеть тут вечно.
Слева и справа от входа стояло но стражнику.
— Вы что тут стережёте? — спросил Румцайс. — Я своё честное имя сам сберегу.
Стражники молча указали ему на прибитое к дверям объявление:
ЗА ОСКАРБЛЕНИЕ НАГИ БУРГОМИСТОРА НАВЕЧЬНО ЗАКРЫТО
У Румцайса вскипела желчь.
— Я горячий сапожник, — сказал он старостовым стражникам, — я подобного не стерплю!
Стражники шагнули вперёд и нацелили на Румцайса ружья.
— Вы б ещё пушку прихватили для меня, — сказал Румцайс, — но мы ещё поглядим, чья возьмёт.
Стражники недолго думая — ать-два! — примкнули штыки и повели Румцайса — сами по сторонам, Румцайс посередине. Повели они его через город, через поле, довели до опушки Ржаголецкого леса и сказали:
— А ну, шагом марш в лес, чтобы в городе Ичине духу твоего больше не было.
— Это чей же приказ?
— Бургомистра.
Румцайс скрылся за деревьями, и вскоре из лесу донеслось:
— Пускай бургомистр не воображает, я не бумага, которая всё стерпит, так ему и передайте. Мы ещё поглядим, чья возьмёт!
Произошло это незадолго до прихода весны. А когда всё отцвело, бургомистр вспомнил, что пора сосчитать молодых зайцев, тех, что вывелись в этом году. Взял он блокнот и карандаш, надел крепкие охотничьи сапоги и отправился в лес. На всём пути Гумпала встречали с почётом. В городе ему кланялись горожане, в поле камни сами убирались с дороги. Из кустов выскакивали молодые зайцы и послушно называли свои номера, как в метрике записано:
— Первый. Второй. Третий.
Гумпал добросовестно заносил это в свой блокнот. Так добрался он до Ржаголецкого леса. Деревья ему кланялись, грибы снимали шляпки.
Утомившись от хождения по лесу и пересчитав всех зайцев, Гумпал опустил усталое тело на траву под дубом. Вскоре он начал клевать носом и при этом улыбался, глядя на носки своих огромных охотничьих сапог. Он погружался в приятный сон, когда вдруг слова над ухом грянуло:
