Дракон спускался всё ниже и ниже. Когда они были от воды на воробьиный скок, дракон уставился в гладь пруда тремя парами своих глазищ, словно в зеркало, да как заревёт:
— Кто это там внизу?
Румцайс говорит:
— Ишь ты, дракон какой-то! Опоздали мы с тобой, видно, опередил он тебя и сам забрал Маню!
Дракон со всего размаха бросился на своё отражение в воде. И влетел в пруд. И врезался в дно пруда так глубоко, что не было силы, которая помогла бы ему оттуда выбраться.
А Румцайс в тот самый момент, когда дракон врезался всеми своими тремя носами в воду, соскользнул с его спины. Шары раздулись и подняли Румцайса под самое небо. Поплыл Румцайс над Ичином, как на облачке, а веслом правил к лесу Ржагольцу. Маня уже дожидалась его.
— Ну как, Румцайс? — спрашивает она, вся перепуганная.
А Румцайс в ответ:
— Как? Теперь всё наоборот. Теперь нам хорошо, а вот дракону худо — дальше некуда.
Как Румцайс покупал себе новый пистолет
Когда-то в дуле пистолета у Румцайса вывелись птенцы пеночки, теперь они выросли, но нет-нет да и прилетали назад и забирались в пистолет, как в гнездо. Пришлось ему забросить пистолет на полку и отправиться за новым к оружейнику в Ичин.
Мастер-оружейник Геллер вышел к Румцайсу в лавку, где продавал свои изделия, и спрашивает:
— Чего изволите? Пороху пли патронов?
— Нет, — отвечает Румцайс, мне бы пистолет новый.
Геллер порылся и протянул Румцайсу через прилавок пистолет.
— Вот тебе самострельный, из самой Голландии.
— Сколько стоит?
— Сколько может стоить пистолет у Геллера! Один геллер, — отвечает оружейник. А геллер — это денежка вроде нашей копейки.
Пороху Румцайсу пока хватало, да и желудей в карманах было довольно, он тут же и зарядил свой новый пистолет.
От оружейника Румцайс вышел на главную площадь, где как раз была ярмарка с тиром и каруселью. Перед тиром стоял дед зазывала и приглашал:
— Кавалеры, разбойнички, пожалуйте испытать своё оружие в моём тире!
Румцайс вошёл, прицелился голландским пистолетом и нажал спуск. А выстрел не грянул.
— С приобретеньицем тебя, — посочувствовал ему дед-зазывала.
— Видно, зарядил не так, — сконфузился Румцайс и свернул в тенёк под въездные городские ворота, перезарядить пистолет.
Только он туда направился, как пистолет взял и сам по себе выстрелил. Он ведь был самострельный. А может, от стыда, что в первый раз оробел.
Жёлудь усвистел куда-то за площадь. Не успел Румцайс и до трёх сосчитать, из мастерской под башней выскочил часовщик Семерад, держа в руках часы с кукушкой, и со слезами в голосе закричал на всю площадь:
