«Эге, да под ним кто-то есть. Чего доброго, заставит, чтобы я его до дому довёз». И вертолёт — тррр! — скрывается за холмом.
Идёт дядя и то и дело косится на мальчика, надеясь, что у Гугуцэ вот-вот заболят ноги и можно будет сесть на поезд или на подводу. Но мальчик взбирается в гору, как молодой олень. Отыскал даже палку с рогулькой — поддерживать мешок, чтобы дядя отдыхал стоя.
Входят в село. Что творится с крестьянскими ребятишками! Все до одного бегут к воротам поглазеть на путешественников.
Ночевали у одного крестьянина: мягкие диваны, белоснежные простыни. Дядя всю ночь глаз не сомкнул. Наверное, стыдно было, что шёл сюда со своей подушкой.
На другой день он отвязал от мешка примус, размахнулся и запустил его в овраг. Подушку он ещё в селе положил на завалинку. Теперь Гугуцэ стало казаться, что рядом с ним шагает крестьянин из его села Трое Козлят.
Правда, заметив у дороги голубенькую шапочку чабреца, дядя почему-то снял перед цветком шляпу, как перед человеком.
— Умел бы я кисть держать в руках, — говорит дядя, — я бы нарисовал, как пахнет трава.
Солнце на закате казалось большущей клубничиной, которая вот-вот спустится в лес на Онештском холме. Дядя пел во весь голос:
Лес зелёный, вырастай,
Только дому место дай!
Гугуцэ слушал песню, а ноздри ему щекотал очень вкусный ветерок. Вот и нос пригодился в пути: с его помощью нашли бахчу. У шалаша ни души. Оказалось, там дыни: целое стадо, и жёлтые-прежёлтые, так бы вот и сел среди них и остался бы тут на всю жизнь. Если бы, конечно, не секретное дело, которое ожидало Гугуцэ в дядином селе на границе.
В ту ночь они с дядей сторожили бахчу, а на заре были уже далеко. Брюки у них вымокли от росы.
Смотрят, навстречу идёт крестьянин:
— Куда, люди добрые?
— К границе.
— А-а! Вам нужна машина!
Крестьянин указал, между какими холмами проходит шоссе.
— Нет, нам бы прямиком, на своих двоих.
Крестьянин пожимает плечами:
— К границе? Своими ногами? Неслыханное дело! Это когда-то туда ходили пешком. — Тут он понимающе улыбается и начинает шарить по карманам: — Небось, мыши карман прогрызли? Так бы прямо и сказали!
Дядя достаёт деньги, показывает их. Крестьянин мерит взглядом путешественников, а они уже вошли в чащу подсолнухов. Шли, шли по ней, пока к вечеру не добрались до Цибирики.
Заночевали у фермы на возу с сеном. Увидел их, спящих, один мальчишка, запряг двух волов и — цоб-цобе! — погнал воз по дороге.
Гугуцэ снилось, что он на качелях, а дядя от усталости храпел, положив под голову кулак и надвинув шляпу на глаза.
