— Долой колониализм!
— Смерть предателям!
— Да здравствует Египет!
Перекличка сопровождалась ударами кулаков в ворота. Какой-то мальчик, взобравшись на высокую стену, кричал девочкам:
— Отойдите от ворот! Еще немного! Еще!
Девочки, не совсем понимая замысел объявившегося командира, неохотно отступили. Мальчики дружно навалились на ворота и начали их раскачивать.
— Уйдем отсюда, пока не поздно, — благоразумно предложила Адиля своей подруге Сане.
Та, даже не оглянувшись, безропотно пошла за Адилей. Кое-кто из девочек тоже последовал их примеру. Лейла и Джамиля стояли в нерешительности, не зная, что делать.
— Я, пожалуй, останусь в школе, — решила наконец Джамиля.
— Как хочешь, дело твое, — ответила Лейла. — Я лично пойду вместе со всеми на улицу.
— Я бы тебе, Лейла, не советовала, — сказала Джамиля. — Лучше от греха подальше. А вдруг тебя увидит кто-нибудь из родных, отец или Махмуд?
— Ну и что? Подумаешь! Разве у других девочек нет родных? — возразила Лейла. Но слова Джамили все же возымели действие, она заколебалась: «Может, в самом деле, не выходить на улицу?»
— Все-таки лучше будет, если ты останешься, — словно прочитав ее мысли, повторила Джамиля. — Увидишь, будут потом неприятности.
В это время ворота распахнулись и толпа девочек устремилась на улицу. Лейла хотела повернуть назад, но было уже поздно. Словно прорвав плотину, поток подхватил ее и стал относить от Джамили. Лейла сама не заметила, как очутилась за воротами.
Толпы народа стояли по обеим сторонам: лавочники, лотошники, просто прохожие и, конечно, вездесущие ребятишки. Жители домов высыпали на балконы, выглядывали из окон.
Лейла растерянно оглядывалась. Она никак не могла избавиться от преследовавшего ее страха и смущения. Ей казалось, что все эти запрудившие улицу толпы народа смотрят именно на нее. На ее плотную, немного неуклюжую фигуру.
Взрывы аплодисментов, крики, смех, гневные возгласы — все слилось в один мощный, нарастающий гул… Лес рук, качающаяся стена разгоряченных людских тел, сверкающие глаза, открытые рты, вспотевшие лица, развевающиеся знамена — все это плыло, прыгало, качалось перед глазами, на которые навертывались слезы счастья.
Возбуждение толпы невольно передалось и Лейле. Она шла, не чувствуя под собой ног, шальная от сознания вдруг обретенной долгожданной свободы. Казалось, стоит только ей, как птице, расправить крылья — и она полетит. Будто желая убедиться в этом, Лейла на самом деле раздвинула руки, рванулась вперед и… взлетела. Взлетела и очутилась на руках подруг, которые высоко подняли ее над толпой. Срывающимся от волнения, каким-то чужим голосом она стала выкрикивать лозунги. Лейла вкладывала в них все, что у нее накопилось на душе: пережитые обиды, надежды на будущее. И не только свои мысли и чаяния выражала она, но и мечты всех этих тысяч людей, проплывавших у нее перед глазами.
