Вечером 28 января (10 февраля) с соответствии с директивами ЦК РСДРП (б) и телеграммой Ленина, Троцкий от имени советской делегации заявил о разрыве переговоров: "Мы выходим из войны, но вынуждены отказаться от подписания мирного договора". Генерал Гофман вспоминает, что после заявления Троцкого в зале заседаний воцарилось молчание. "Смущение было всеобщее". В тот же вечер австро-венгерскими и германскими дипломатами было проведено совещание, на которое был приглашен Гофман. Кюльман считал, что предложение генерала Гофмана о разрыве переговоров и объявлении войны совершенно неприемлемо и куда разумнее, как и предложил Троцкий, "сохранять состояние войны, не прерывая перемирия". Его поддержали остальные, заявив, что принимают декларацию Троцкого: "хотя декларацией мир и не заключен, но все же восстановлено состояние мира между обеими сторонами". Гофман остался в полном одиночестве: "Мне не удалось убедить дипломатов в правильности моего мнения", -- писал он.
Формула Троцкого "ни мира, ни войны" была принята конференцией, констатирует Чернин. И австрийская делегация первой поспешила телеграфировать в Вену, что "мир с Россией уже заключен". В торжественном заседании 11 февраля по н. ст. Кюльман официально и, как казалось, окончательно заявил о поддержке странами Четверного союза формулы советского правительства. Троцкий победил. Его расчет оказался ве
рен. Состояние "ни мира, ни войны" стало фактом. Оставалось только распустить армию. И Троцкий дал указание о демобилизации.
В это время в Берлине проходили события, судьбоносные для германской истории. Канцлер Гертлинг, в целом поддерживавший верховное главнокомандование, обратился к императору Вильгельму, настаивая на том, что заявление Троцкого -- это "фактический разрыв перемирия". Правда, Гертлинг, в отличие от Гофмана, не предполагал объявлять о возобновлении войны, но он намеревался сделать заявление о прекращении 10 февраля действия перемирия (и это по условиям соглашения о перемирии давало Германии с 18 февраля полную свободу рук). 13 февраля на состоявшемся рано утром в Гамбурге Коронном совете под председательством кайзера, рейхсканцлер окончательно склонился к мнению продолжать военные действия против России. Было решено рассматривать заявление Троцкого как фактический разрыв перемирия с 17 февраля (так как заявление Троцкого последовало 10 февраля). Предполагалось, что официальное заявление о разрыве перемирия будет сделано германским правительством сразу же после того, как пределы Советской России покинет находившаяся в Петрограде германская дипломатическая миссия во главе с графом Мирбахом.
