Ее противники, багровые от оскорблений, которыми она их осыпала, закружили вокруг Сони, пригибаясь и держа наготове кинжалы.
В этот момент дверь караульного помещения распахнулась, и стремительным легким шагом вошел Бракна. Его круглые темные глаза быстро обвели небольшую комнатку. Казалось, ничто не ускользало от его взора — ни перевернутые скамьи, ни разбросанные в беспорядке игральные кости, ни пустой кувшин из-под кислого вина, которым щедро торгует местный бастет.
— Что здесь происходит? — резко спросил он.
Солдаты опомнились первыми. Азуги выпрямился, исключительно ловко спрятал кинжал и, пожав плечами, ответил:
— Ничего, сетмон. Ровным счетом ничего особенного.
Харбар также принял равнодушный вид и лениво направился к скамейке, чтобы поправить ее.
Соня вызывающе вскинула голову.
— Тебя удовлетворил ответ этих негодяев, сетмон?— крикнула она, видя, что Бракна собирается повернуться и выйти из караульного помещения.
Бракна приостановился.
— О чем ты, женщина?
— Мое имя Соня! — Молодая женщина кипела от холодной ярости.— Потрудись запомнить это!
— А зачем? — Бракна пожал плечами.— Вас много… У каждого имя… Зачем-то я должен запоминать эти бессмысленные звуки…
Тут он встретился с Соней глазами, и она невольно содрогнулась. В темных глазах Бракны была бездна.
— Всех вас ждет смерть. Смерть — это Время, а Время я знаю довольно…
— Время… — как завороженная, проговорила Соня. Ей казалось, что она спит, утонув в этих глазах. Затем она тряхнула головой и очнулась.— Сетмон, я прошу лишь одного: относиться ко мне так же, как ко всем остальным солдатам. В здешних бастетах довольно шлюх. Если бы я собиралась предложить твоим людям услуги такого рода, я не стала бы настаивать на встрече вашим нилитом.
— Она права,— холодно сказал Бракна и удостоил каждого из солдат пристального взгляда.— И если я еще раз увижу…
Холодок страха пробежал по спине Сони, хотя вообще-то она была не робкого десятка. Что-то в голосе Бракны заставило ее содрогнуться.
* * *
Нилит Трарза не пил — он выпивал. Точнее сказать, он любил посидеть в бастете под названием «Три тритона» за кувшинчиком доброго сладкого винца. Об этой привычке нилита было известно всему городу, поэтому любой мог отыскать его в час отдыха и поговорить по душам.
Трарза не был женат. На такие глупости, как обзаведение собственной семьей, у него не хватило времени. Бесконечные стычки с черными соседями — рыжая бестия права, дарфарцы обнаглели и постоянно лезут на границу со Стигией! — заботы сперва младшего командира, а затем и начальника гарнизона — все это съело жизнь Трарзы без остатка.
