Декарт побледнел от гнева и потерял всякую власть над собой:
- Вы оскорбляете память великого ученого древности и произносите недостойные слова, которые я принимаю как личное оскорбление!
И блестящий офицер, встреченный отцом и сыном Ферма в Тулонском порту, схватился за шпагу, которой готов был защищать их в море.
Перепуганный второй консул города Бомон-де-Ломань бросился между спорящими, призывая на помощь святого Доминика.
- Я вызываю вашего недостойного сына на поединок, - громовым голосом на все кладбище объявил офицер королевской гвардии Франции. - Он должен кровью смыть оскорбление, нанесенное праху великого Диофанта и лично мне, чтящему память древнего ученого.
- Если господин Картезиус так чтит память Диофанта, то не лучше ли ему вместо решения уравнения из семи членов выбрать из них всего два, математически разрешив наш спор и подтвердив тем действительно высокое искусство и мудрость Диофанта, - весело произнес Пьер Ферма, с улыбкой смотря на взбешенного офицера.
- Я рассматриваю это как повторное оскорбление! Клянусь этой шпагой, что никогда не последую этому безграмотному совету стихоплета и не попытаюсь найти нелепое решение семичленного уравнения с помощью его двух членов. Прошу почтенного Мохаммеда эль Кашти быть моим секундантом, секундантом сына можете быть вы, почтенный метр, или хотя бы мой слуга Огюст.
- Паша отрубит мою старую голову, если я приму участие в таком поединке между уважаемыми иноземцами, аллах да укротит их! - проговорил араб-звездочет.
- Не угодно ли вам защищаться, мой уважаемый юный друг! Иначе я проткну вас, как подушку, - наступал на Пьера Декарт.
- Вы забыли, почтенный господин Картезиус, - трясясь от страха, заговорил метр Доминик Ферма, - забыли, что у моего сына нет шпаги.
- Ах да, - согласился Декарт, - но мы достанем ее, я пошлю Огюста к шкиперу.
- У него на фелюге только старые турецкие ятаганы, - крикнул со своего места Огюст. - И то ржавые!
- Хорошо, будем драться на ржавых саблях!
- Это тоже невозможно, господин де Карт. Вы носите древнюю дворянскую фамилию и не можете скрестить оружие с человеком простого происхождения.
Декарт яростно вложил шпагу в ножны и крикнул:
- Огюст! Воды!
Слуга подбежал с кувшином к Декарту, и тот, запрокинув голову и подняв кувшин высоко над головой, обливая водой лицо, долго и жадно пил, потом передал кувшин слуге и обернулся к Доминику Ферма:
- Считайте, метр, что вы спасли жизнь сына. Как офицер королевской гвардии я не вправе поднять оружие на человека низкого происхождения, но клятва моя остается в силе. Никакие обстоятельства, клянусь еще раз самим всевышним, никто и никогда не заставит меня решать семичленное уравнение с помощью двух его членов!
