Люссиль хотела что-то произнести, но не сумела. Только облизала губы копчиком языка.
— Я не… — начала, было, она, но, услышав свой хриплый голос, замолчала. Его близость оказывала на нее магическое действие, ноги ее ослабели, в голове проносились обрывки мыслей, которые она никак не могла связать в единое целое. — Я не понимаю вас, сэр, — с трудом выдавила она из себя, наконец.
Подняв глаза, она увидела на его обычно спокойном лице такое неподдельное волнение, что в испуге отпрянула назад, но снова оказалась прижатой к стволу могучего дуба. Сигрейв неспешно последовал за ней и по обеим сторонам ее головы уперся в дерево руками, так что она оказалась в их кольце.
— Отлично все понимаете, Люссиль, — резко сказал он. — Интересно, как далеко вы были намерены зайти в разыгрываемой вами комедии? Согласились ли бы вы, в конце концов, стать моей содержанкой? Или мне надо было встретить вас здесь и припереть к дереву, чтобы вывести на чистую воду? Я, поверьте, ни перед чем не остановлюсь — грозно глядя в ее расширившиеся от испуга глаза, он выпрямился и придвинулся еще ближе. Люссиль невольно зажмурилась и в ту же секунду ощутила его губы на своих.
Где-то в самых глубинах души Люссиль осознавала, что именно этого ей все время хотелось после первого его поцелуя в саду, но тут же нахлынувшая на нее горячая волна желания затопила все остальные ощущения и мысли. Сигрейв целовал ее с такой неизбывной нежностью, словно не он только что обрушил на нее свой гнев, и она таяла от наслаждения.
Ей бы хотелось, чтобы этот поцелуй длился вечно. Никогда ей не доводилось испытывать подобной сладкой пытки. Сигрейв, не отнимая губ, начал медленно расстегивать перламутровые пуговички ее блузки, и у Люссиль, почувствовавшей его пальцы на своей шее, вырвался стон блаженства. Одна половина ее сознания нашептывала ей, что следует остановить Сигрейва, иначе он будет плохо думать о ней, но вторая бесстыдно заявляла, что все трын-трава, лишь бы это блаженство продолжалось.
Легчайшими, едва ощутимыми касаниями губ он прочертил дорожку от подбородка Люссиль до ложбинки на груди. Голова ее откинулась назад, рассыпавшиеся волосы золотым дождем упали на плечи.
От первоначального желания Люссиль — немедленно оторваться от Сигрейва — не осталось и следа. При своей беспредельной невинности она не совсем понимала, что с ней происходит, но ощущение было восхитительным. Не открывая глаз, она чувствовала, как он сдвигает ее нижнюю рубашку, обнажая голое тело, и каждое его прикосновение к ее коже еще больше воспламеняло ее. А когда его язык коснулся ее груди, у нее вырвался стон, выгнувшись, она прильнула к нему и изо всех Сил вцепилась руками в его плечи.
