И словно очутился в ином мире. Позднее, когда мои чувства успокоились и вошли в более или менее нормальное русло, я вспомнил историю, которую не раз мне рассказывала мать, историю про парня по имени Том. Юный Том был жестянщиком и в поисках оловянной руды копал ямы в холмах, во множестве усеивающих мрачные, продуваемые ветрами торфяные пустоши Дартмура. Однажды он так копал, копал, и вдруг его лопата провалилась в пустоту. Он полез в эту глубокую яму и свалился в огромный зал, где веселились феи. Они благосклонно приняли Тома и дали ему в жены одну из своих юных красавиц, но когда он вернулся в свои болотистые края после целого дня веселых празднеств под землей, оказалось, что за время его отсутствия сменилось двенадцать весен. Но здесь, в «Посохе епископа», меня никто пока что не хватился. Снаружи-то прошла целая вечность, а внутри время текло как обычно, не спеша, следуя уменьшающемуся количеству пива в кружках; дрова в камине тихонько превращались в золу, грязные смешки замирали, запутавшись в кучах тростинка на полу, словно дым. Этот мир оставался таким же, а вот я — как Том-жестянщик — изменился, хотя тогда еще не знал этого. Блеск золота и вид стального клинка преобразили меня, повлияв так же сильно, как роскошь зала фей на юного Тома, и будут еще долго действовать, словно медленный яд, пока старина Петрок не превратится в обычного сказителя собственной истории, которая произошла в другом мире и совсем в другое время.
Но сейчас я застрял в дверях, как дохлая ворона на крючке, тяжело дыша и со страхом ожидая, что сердце вот-вот выскочит прямо через уши. Потом вспомнил, что сзади мне угрожает острый нож и распахнутый настежь створ. Грохот захлопнувшейся двери заставил несколько красных морд обернуться в мою сторону. Валлиец Оуэн глянул через плечо и сдвинул мощный зад в сторону, освобождая для меня место. Я упал на лавку рядом с ним. И вдруг разозлился. Треснул по столу ладонью, заставив всю компанию воззриться на меня. Уильям из Морпета повернул ко мне свое изрытое оспой лицо и осведомился:
— Куда это ты пропал? Исчез, как сквозь землю провалился, клянусь сиськами святой Агаты!
Теперь все мои друзья уставились на меня. Все пятеро: валлиец Оуэн, корнуоллец Оуэн, Уильям, Альфред и Мартин де Галлис.
— Возьмите мне пива кто-нибудь! — ответил я. — Тогда расскажу.
