На Тихом океане | страница 16



Ни одним жестом не выдал я, что узнал ее, и игра началась. То, что она была неплохим игроком, видно было по технике ее игры; но сегодня, похоже, она отваживалась лишь на проходные удары. Она пребывала в видимом волнении и после первой же партии удалилась к себе.

Несколько позже мне были предоставлены три комнаты, и не успел я как следует оглядеться, как в дверь постучали.

— Войдите!

Я хотел было еще раз повторить приглашение по-немецки, но в этот момент в комнату вошла Ванда. Я встал и, не выражая какого-либо дружественного расположения к беседе, холодно посмотрел на нее.

— Сударь… — Она смешалась; но, так как никакого ответа на ее обращение не последовало, она продолжила: — Мы уже встречались однажды, не правда ли…

— Далее!..

— Мое настоящее положение вынудило меня несколько изменить свое имя и придать ему русское звучание, и…

— Адель Тресков звучит по-русски как Ванда Смирнова? Перевод представляется мне более чем вольным! Ваши волосы, насколько я понимаю, также претерпели некие преобразования…

Она опустила очи долу, некоторое время ничего не отвечала, но затем продолжила устало:

— Я позволила себе побеспокоить вас с единственной целью — спросить, намерены ли вы хранить в тайне воспоминания о нашей первой встрече?

— Я не вижу сейчас возможности отвечать на ваш вопрос, поскольку еще не успел понять, как может быть продолжена наша встреча. Adieu![11]

Было заметно, что она собиралась сказать что-то еще, но в этот момент вошел Иван.

Он был изумлен, увидев компаньонку. Она покраснела и отвернулась. Как человек отменного воспитания, он не выказал ни намека на то, о чем, должно быть, подумал. Позже он пригласил меня на прогулку в сад.

Должен признаться, что приглашение это было мною страстно ожидаемо, поскольку давало возможность сориентироваться, этот ли сад был выбран ротмистром сценой, на которой должны развернуться дальнейшие события. Сад, раскинувшийся позади дома, был охвачен стеной, где — и ошибиться я не мог — я заметил уютно укрытую в зелени калитку. Неподалеку обнаружил и беседку-полуротонду со скамейкой внутри. Увиденное утвердило меня в мысли, что именно этот сад упоминался в подслушанной мною утром беседе, и я твердо решил быть здесь этой ночью.

В конце сада приметил я уже знакомую мне фигуру ротмистра.

— Может быть, представите меня вашему кузену? — спросил я Ивана.

— Вам это угодно?

— Признаться, я не могу дать ни положительный, ни отрицательный ответ; поступим проще: я избираю указующим перстом ваше волеизъявление.