– Н-но! Вперед, мой Буцефал!
Антон встал на дыбы, на ходу выкрикивая заготовленный текст, состоящий из антонимов. У нас получилось что-то вроде поэмы. Конечно, это больше всего напоминало банальный студенческий капустник, но мне было весело. Антону, как и мне, безумно нравился наш незапланированный спектакль.
Я на ходу спрыгнула с «Буцефала» и выпалила свою часть текста. Мы решили «выдать» примеры синонимов в песенке, напоминавшей одновременно частушку и балладу. Нехитрый текст сочиняли на ходу, «поймав» вдохновение. Я театрально прикрывала глаза и разражалась громкой тирадой. Мой скакун тоже не молчал. Нас несло.
Потом мы долго не могли закончить выступление и еще минут пять импровизировали под одобрительный хохот парней из иностранной группы. Девицы единодушно молчали.
Наконец мы закончили. Парни захохотали и зааплодировали. Я пробежалась глазами по публике – понятно, чье мнение интересовало меня больше всего; но Роберту, кажется, наше выступление совсем не понравилось. Его красивое лицо оставалось непроницаемым, а прекрасные серые глаза смотрели куда-то мимо меня. Роберт Стронг, задумчивый и печальный, вертел в пальцах золотую ручку «Картье» и не обращал на нас никакого внимания.
Нина Валентиновна выстроила всю нашу группу напротив иностранцев, и мы стали обсуждать ошибки. Она стала спрашивать, какое объяснение больше всего понравилось. Парни, среди которых были англичане, французы, американцы, китайцы и даже один индус, выбрали нас с Антоном, единодушно заявив, что на всю жизнь запомнят разницу между синонимами и антонимами.
Семипалатова спросила:
– Всем ли было понятно изложение материала в форме театрального представления?
Она обвела строгим взглядом присутствующих. Все закивали, и тут послышался чистый, хорошо поставленный голос, который я узнала бы из тысячи:
– Мила, вы ведь будущий педагог, не так ли?
Фраза прозвучала так резко и так неожиданно, что я даже растерялась. Во-первых, сказана она была на хорошем русском, почти без акцента. Было сложно поверить, что так может говорить иностранец. Во-вторых, странно было слышать человека, который еще минуту назад находился в состоянии полной отрешенности. Тем не менее Роберт Стронг запомнил мое имя. Он задал сложный вопрос, и мне пришлось соврать:
– Да, наверное.
– И вы планируете каждый раз так объяснять материал вашим ученикам?
Я растерялась. Конечно, никто не будет изображать бесстрашного всадника на уроках, объясняя, к примеру, фонетику. Но сейчас, в свой первый день в университете, мне очень хотелось вспомнить прошедшее детство. Подурачиться и поиграть. Как объяснить ему это?
