Плавать расхотелось. Я вышла из бассейна, посмотрела на часы – времени было еще достаточно. Первая пара начиналась в 9.30, а в десять утра мне надо было позвонить Рудневу – как он и просил, настаивая именно на этом времени. Видимо, позже он будет в самолете, а потом и вовсе окажется недоступен. Я, конечно, не могу ответить на его любовь, но один телефонный звонок – это такая малость…
Завернувшись в большой махровый халат, я подошла к бару.
– Свежевыжатый грейпфрутовый сок, пожалуйста.
Бармен покосился на меня с нескрываемым интересом. Я отвернулась, уселась в шезлонг неподалеку от бара и стала смотреть на людей. Еще полчаса назад тут почти никого не было, кроме нас со Стронгом, но теперь, сонные и хмурые, начали подходить и другие желающие поплавать перед работой или учебой.
Вот прошла девочка из нашей группы, потопталась на бортике, близоруко прищурилась, словно пытаясь что-то разглядеть на дне, поежилась и, нащупав железную лестницу, стала медленно спускаться в бассейн. Погрузившись, наконец, на глубину, она медленно поплыла по-собачьи. Чтобы оставаться на поверхности, ей приходилось отчаянно колотить по воде тонкими бледными руками и создавать вокруг себя фонтаны брызг. Жидкие кудряшки, обрамлявшие треугольное личико, сразу намокли и обвисли; девушка с явным усилием преодолела еще несколько метров, вернулась и стала неловко вылезать. Я усмехнулась: «Вот и поплавала, спортсменка. Зачем тогда вставать так рано, тащиться сюда? Видимо, чтобы потом говорить: „А я утром перед занятиями успела потренироваться“.
Вспомнив, что у меня сегодня тренировка тоже не сложилась, я устыдилась собственных мыслей. «Надо будет потом обязательно познакомиться с этой беленькой. Может, ей хочется научиться плавать, а никто не помогает. Попробую я. Если она согласится».
Я потянулась в шезлонге и широко зевнула. Спать хотелось невероятно. И неудивительно – минувшая ночь не очень-то задалась. Я решила вздремнуть минут десять и закрыла глаза.
Я услышала, как бармен принес мне сок, как поставил его на низкий стеклянный столик рядом с шезлонгом, однако не подала виду. Парень задержался рядом всего на пару мгновений, воспользовавшись моей дремотой, чтобы внимательно рассмотреть. Видимо, он сам не понимал, что же во мне особенного, почему ему хочется смотреть на меня не отрываясь. Все они сначала так реагируют. Главное – молчать. Внешность у меня не выдающаяся, и, не говоря со мной, мужчина успокаивается, теряет интерес. А вот если общение неизбежно, мой голос, интонации, манера излагать мысли, улыбка притягивают ни в чем не повинную жертву, заставляя вытворять всякие глупости. Например, дарить мне сумки с деньгами, – видимо, чтобы я не умерла с голоду. Я ведь такая нежная фиалка…
