Константин уже некоторое время шел, держа за руку женщину. Когда они вышли из тумана, и оказалось, что это Варвара Семеновна, он не очень удивился, только задумался. Насти рядом не было. Студент, по-видимому, отстал или заблудился. Константин хотел бы вернуться к выходу, но неважно ориентировался в этом месте.
В Варваре Семеновне тем временем чувство неловкости от уединения с чужим мужчиной пересилило беспокойство. Она почти освоилась с обстановкой, только сердце по-прежнему билось в неровном ритме, не позволяя забыться. Смущенная, она вся словно застыла, только ноги передвигались, и, чтобы смягчить собственную нелепость, робко спросила:
– Константин, позвольте поинтересоваться, вы давно знакомы с вашей женой? Вы оба кажетесь мне такими юными.
– С самого детства, – уклончиво ответил тот. – Мы росли вместе. А женаты пять лет.
– Неужели? Вы такие молодые, особенно Анастасия.
– Только Настя молодая. У нас большая разница в возрасте. Когда мы расписались, ей было восемнадцать.
– А! – сказала Варвара Семеновна, не зная, что еще спросить или добавить. Вернуться бы в теплый маленький номер! Но Константин сам продолжал рассказывать:
– Мы подали заявление, как только Насте исполнилось восемнадцать. До того не могли из-за возраста. Все родственники были против, яростно против. Нам не давали встречаться, а мы встречались все равно. Скандалы – каждый день. Кошмар, больше года. Когда она окончила школу, стало легче. А расписавшись, мы порвали все отношения с семьей. Нет, не по нашей инициативе, они не хотели нас видеть. До сих пор не понимаю Инну. Это ее мать. (Варвара Семеновна вздрогнула – нет, ей только показалось, что Константин выругался.) Настина… Настя – единственный ребенок, я – единственный брат. С мужем-то Инна еще молодая разбежалась. Порвала, и всё. Понятия не имею, где он сейчас. Может, если бы у нас детки были, родственники бы растаяли. Да… Им внуки… правнуки… Все забылось бы. Но у нас нет детей. Вы, Варвара Семеновна, наверное, думаете, мы не можем иметь детей и приехали лечиться. Это не так. У нас крепкое здоровье, и у меня, и у Насти. Мы боимся. Особенно я. Как можно решиться иметь ребенка, я не знаю. У вас есть дети?
– Двое, мальчики. Взрослые уже, младшему девятнадцать.
– Ну и как они?
– Нормально. Я не знаю, что вы имеете в виду. Пока росли, всякое бывало. То сигареты в кармане найду, то журнал… Мальчики! Но в общем…
– Болели?
– Всякое бывало, это не страшно, все же болеют.
