— Да, Гласиус?
— Вас ожидает завтрак.
* * *
— Гррх! Сколько? Огромная туша северного орка нависла над Сириусом, но страха он не испытывал. Разучился. Уже очень давно. Со времен войны. Снова зудит под черепом — и вспоминается — железная хватка челюстей, сжимающих голову. Слюна зверя стекает по лицу. Когти разрывают брюхо. Исчезает зрение, потом слух.
— Сам посуди. Меч — хороший, добротный. Много врагов положил им Орлукс… А зачем он тебе?
— Оружие для нового брата.
— Вы что, грязные скоты, здесь размножаетесь? Глаза орочьего вождя заполнились яростью, но он себя сдержал.
Все-таки торговля — величайшее изобретение человеческой цивилизации.
— Три глурха? — предложил орк, придерживая за хвосты мертвых крыс. Сириус придирчиво обнюхал подношение.
— Стухли. Ясно, что стухли. Живность спускается в «Яму» только в разгар полярной зимы. До той поры — опасается.
— Р-ргх! — Недовольный торговлей вождь зашагал к выходу из камеры, внимательно оглядываясь по сторонам… Обширна система подземелий под Гибургом. Узники театра не заходят далеко, ибо знают — конца и края нет этим крысиным лазам. Да и что, или кто кроется там, в той непроглядной тьме, за гранью костров и решеток? «Каменные змеи» — негромко шепчутся осужденные гномы, бросая суровые взгляды в мрачные проемы. «Демоны там!» — огрызаются орки, когда стражи гасят верхние огни. Бывает, Ро-Гхраку, орочьему вождю, привидится нечто во сне, и он будит все племя с криками: «Грольгруф! Грольгруф! Подымай топоры!». И племя бодрствует целыми ночами, поблескивая глазами в ночной тиши, настороженно втягивая запахи звериными ноздрями. Спиной к спине. С оружием в руках. Страшен этот Грольгруф особенно потому, что так и не появился ни разу из тьмы. Терпеливый значит хищник. Опасный. Орки остерегаются его пуще дракона. Дракона хотя бы видно.
Днем тоже стоит быть начеку. В борьбе за лучшее место в камере убивают нереже, чем на сцене. Сейчас и вовсе осень — сезон казней. И новички валяться сверху, как зрелые яблоки с деревьев южных земель.
Скрашивают бесконечную скуку актеров. Скучно и местному чемпиону. «Острый ты» — буркнул он, поцарапавшись пальцем о край выпирающей трубы. Появилась кровь, и он старательно слизал ее. «Не железный. Живой» — облегченно вздохнула Эль. Впрочем, возможно лучше бы железный — «Железный не станет мучить. Просто стукнет по голове». Но чемпион против всяких ожиданий бездействовал. Половину фазы назад стражи привели эльфиек в его камеру и бросили под ноги:
