Знакомство с Бальзаком было решающим для творчества Достоевского. Он отказывается от своих романтических опытов и начинает писать роман. Это тоже история несчастной девушки, как и «Евгения Гранде»; но влияние Бальзака сплетается с влиянием Гоголя — и из соединения этих двух литературных линий возникает первая повесть Достоевского «Бедные люди». Начинающий писатель Григорович, приятель Достоевского, относит рукопись Редактору журнала «Современник» поэту Некрасову. В «Дневнике писателя» автор вспоминает о счастливом начале своей писательской карьеры:
«Вечером того же дня, как я отдал рукопись, я пошел куда‑то далеко к одному из прежних товарищей; мы всю ночь проговорили с ним о „Мертвых душах” и читали их в который раз не помню… Воротился я домой уже в четыре часа, в белую, светлую как днем петербургскую ночь. Стояло прекрасное теплое время и, войдя к себе в квартиру я спать не лег, отворил окно и сел у окна. Вдруг звонок, чрезвычайно меня удививший, и вот Григорович и Некрасов бросаются обнимать меня, в совершенном восторге и оба чуть сами не плачут. Они накануне вечером воротились рано домой, взяли мою рукопись и стали читать… Когда они кончили то в один голос решили идти ко мне немедленно. „Что же такое, что спит, мы разбудим его, это выше сна!” Они пробыли у меня тогда с полчаса, в полчаса мы Бог знает сколько переговорили, с восклицаниями, торопясь: говорили и о поэзии, и о правде, разумеется, и о Гоголе».
В тот же день Некрасов снес рукопись знаменитому критику Белинскому. «Новый Гоголь явился!» — закричал Некрасов, входя к нему с «Бедными людьми». «У вас Гоголи‑то как грибы растут», — строго заметил ему Белинский, но рукопись взял.
На следующий день Достоевский отправляется к Белинскому, и тот встречает его словами: «Да вы понимаете сами‑то, что вы такое написали!.. Вам правда открыта и возвещена как художнику, досталась как дар, цените же ваш дар и оставайтесь верным, и будете великим писателем!» И Достоевский прибавляет:
«Я вышел от него в упоении. Я остановился на углу его дома, смотрел на небо, на светлый день, на проходивших людей и весь, всем существом своим ощущал, что в жизни моей произошел торжественный момент, перелом навеки, что началось что‑то совсем новое… И никогда потом не мог я забыть эту минуту. То была самая восхитительная минута во всей моей жизни. Я в каторге, вспоминая ее укреплялся духом»…
В эту минуту произошло рождение великого гения.
