— Что бы вы сделали с этим человеком, синьор? — спросил Луиджи.
— Повесил бы, — мрачно ответил старик и впервые посмотрел на бармена тяжелым взглядом.
— О, синьор! Вы абсолютно правы! Этих нацистов всех необходимо повесить! Они расстреляли двух моих дядей, братьев отца… А сам отец был партизаном! Вы иностранец, синьор? Я почувствовал акцент в вашей речи…
«Ты бы лучше проглотил свой болтливый язык, щенок», — подумал старик.
Вслух он сказал:
— Француз…
— И, конечно, вы тоже сражались с нацистами, синьор! Я сразу это понял… Судя по обличью — вы самый настоящий маки́, типичный боец Сопротивления! Угадал я, синьор? Верно?
— Вы угадали, молодой человек, — в улыбке растянул губы посетитель. — Бывший партизанский командир…
— О, синьор! Какая встреча! Я должен познакомить вас с моим отцом! Сейчас я позвоню ему… Он еще крепкий старик, и с удовольствием выпьет с вами стаканчик!
— Я спешу, — сказал посетитель и положил деньги за стойку. — В следующий раз…
«Чертов болтун, — подумал он, выходя из бара, — привязался, как репей к хвосту собаки… Ха-ха! Признать во мне маки́!? Неплохое начало перед визитом к этим гангстерам. Гм… В этом что-то есть. Можно использовать для «легенды», если придется отправиться туда».
Старик надел темные очки, он всегда не любил солнца, хотя уже довольно долго жил в этом большом портовом городе на Средиземном море, поправил на голове полотняную кепку, прикрывшую его едва тронутую плешью, коротко стриженную голову, и медленно двинулся улицей, которая уходила от бара «Эсмеральда» в сторону морского порта.
Пройдя несколько кварталов, он вдруг резко свернул вправо, незаметно проверив, не потянул ли за собой «хвоста». Теперь старик шел узкими улочками старой части города, мимо уютных кафе, красивых сквериков и средневековых храмов. От выпитого виски недавний клиент «Эсмеральды» оживился, походка его стала твердой, уверенной, едва ли не строевой… Впрочем, это ведь тридцатилетнему Луиджи он показался стариком. Выглядел его посетитель вполне еще браво для своих шестидесяти пяти лет. Он был на семь лет моложе Клауса Барби.
Над городом возник и медленно поплыл в нагретом уже воздухе колокольный звон.
Навстречу человеку в полотняной кепке скользнула стайка молоденьких монахинь.
Медленно проехала патрульная полицейская машина.
Из порта донесся басистый голос пассажирского лайнера.
«Это русский «Калининград», — припомнил человек, недавно пивший виски в «Эсмеральде». — Отходит в обратный рейс… «Калининград»… Тьфу!
