Азеф, видимо, остался недоволен этим ответом, а я, к сожалению, не вспомнила в этот момент, что при взрыве 5 февраля 1880 г. в Зимнем дворце было убито и искалечено 67 солдат Финляндского полка, составлявшего охрану дворца и находившегося непосредственно в помещении над подвалом, в котором жил Халтурин и находился динамит.
Говоря о боевых выступлениях социалистов-революционеров, Азеф под большим секретом посвятил меня в проект истребления всей царской семьи посредством аэроплана, с которого можно бросить на дворец достаточное количество бомб. В эти годы авиация делала еще первые шаги в постройке летательных аппаратов.
— У нас есть, — рассказывал Азеф, — свой инженер, который изобрел аэроплан и занят теперь в Баварии сооружением его в мастерской, устроенной на средства партии. Его чертежи рассмотрены знающими людьми, да я и сам инженер и могу судить об этом деле. Принцип, положенный в основу его постройки, правилен и вполне осуществим. Вопрос только в денежных средствах. Но на днях сюда приедет один богатый человек, от которого, я надеюсь, можно будет получить крупную сумму на это предприятие.
Ожидаемый человек, по профессии инженер, был сыном крупного русского сахарозаводчика. Действительно, он приехал, и тут деловитость Азефа подверглась испытанию. Не имея достаточных данных кроме того, что инженер вообще сочувствует революционерам и имеет богатых родителей, Азеф посвятил его в замысел, который, по его собственным словам, требовал величайшей тайны, и доверил ее человеку, который хотя имел рекомендацию как человек честный, но виделся с Азефом в первый раз и не был связан ни с ним, ни с партией никакими узами. Инженер, как и следовало ожидать, выслушал Азефа, просмотрел чертежи и предложил смехотворную сумму в 500 франков на грандиозное предприятие, еще в зачаточном состоянии поглотившее уже десятки тысяч этих франков, затраченных партией. Передавая мне подробности свидания, Азеф имел такой сконфуженный вид, что мне оставалось только молчать.
Жена Азефа вышла из бедной еврейской семьи и была работницей-шляпницей. Азеф еще в годы своего студенчества вызвал ее за границу и дал средства существования для поступления в Бернский университет на философский факультет. Факультет не оставил, однако, следов на ней, что было ясно с первых же встреч. С простым, почти русским лицом, она была проста и симпатична, без всяких претензий; мужу верила слепо, до самого конца.
В Аляссио они жили в небольшой комнате в том же отеле, в котором жили мы, и в повседневном обиходе ничем не отличались от обычного образа жизни русских эмигрантов. Только раз Азеф приоделся и таинственно исчез, не взяв с собой жены. Нам она сказала, что он поехал для прогулки в Оспедалетти, что показалось мне странным, так как в этом сезоне маленький городок безлюден, скучен и не имеет ничего привлекательного, как я убедилась, попав в него с Александрой Ивановной во время нашего хождения по ближайшим окрестностям. Вероятно, он ездил вовсе не в скромный Оспедалетти, а в Монако или в Монте-Карло, где можно было поиграть в рулетку или повидаться с соответствующим начальством. Ведь недаром же он приехал в никому не известный и ни для кого не интересный Аляссио, куда, как в тихий уголок, забралась «дорогая» Вера Николаевна, у которой надо было разузнать, когда же она думает приступить к революционной работе?
