При обсуждении этого вопроса, кроме меня, присутствовал и Карпович. Он только что прибыл после того, как, отбыв каторгу в Акатуе, удачно бежал при отправке на место ссылки. При встрече со мной он сообщил, что с.-р. предложили ему вступить в боевую организацию. Он колебался и просил моего совета. Зная его, как человека действия прежде всего, я сказала: «Конечно, поступайте».
Поступив в боевую организацию, Карпович душой и телом стал товарищем и другом Азефа и был последним, который поверил в его измену.
При обсуждении вопроса, о котором идет речь, Карпович не вносил никаких замечаний, но, как враг длинных рассуждений, поведением своим явно выражал нетерпение.
Решение Ц. К. состоялось и вызвало бурю негодования в членах военной группы.
В Выборге, в моем присутствии, состоялась конференция ее. Присутствующих членов было человек 12 — женщин и мужчин. Между последними — бывшие офицеры Яковлев, Лебедев, Васич, Утгоф (б. гардемарин) и единственный, состоявший на действительной службе, очень высоко ценимый — Костенко, штабс-капитан корпуса корабельных инженеров, носивший в группе кличку «Цицерон». Среди женщин были Маргарита Спенглер, Любовь Блуменфельд, Елена Кричевская, а фамилии остальных я не запомнила. Все они были народ молодой, горячий, очень энергичный и увлеченный своей работой. Собравшись на конференцию, они не скрывали крайне возбужденного состояния, особенно женщины: они так возмущались потому, что не хотели терять своей самостоятельности и организованности в единую обособленную группу, и, не желая подчиниться состоявшемуся постановлению, говорили даже об отделении и разрыве с Ц. К.
Чем кончился бы этот конфликт, неизвестно, но обычная судьба постигла эту организацию: возвратившись в Петербург, очень дружные между собой, они продолжали собираться и обсуждать решение Ц. К., упраздняющее их существование, как самостоятельной группы. При одном таком собрании нагрянула полиция, и все присутствующие были арестованы. Разными уловками им удалось, однако, уничтожить все компрометирующие документы. На это собрание с опозданием явился и Чайковский, состоявший членом группы; на квартире полиция уже делала свое дело — был взят и он.
В 1908 году над арестованными был назначен суд, причем дело о Чайковском было выделено, и он судился позднее с Брешковской. Приговор над членами группы был исключительный по своей мягкости. Почти все были выпущены под залог или на поруки, и я встретила их потом в Париже. Большинство, если не ошибаюсь, сошло с революционной арены, но Маргарита, Лебедев и Яковлев остались верны себе. Двое первых по предложению М. Натансона не раз ездили на пропаганду среди матросов в места их стоянок в заграничных водах. Ц. К. не оставлял при этом мысли о возможности на кораблях покушения на Николая II. Так, с матросами поддерживались связи, передавалась литература, а в 1908 г. были завязаны переговоры о покушении (Савинков, Карпович) на царя.
