Сванидзе: Время.
Кургинян: И знаете, я вот много знаю в Испании… Испания помнит, что делала «бригада Троцкого». Она это помнит хорошо…
Млечин: Какая «бригада Троцкого»? Не было такой.
Сванидзе: Леонид Михайлович, прошу Вас. Ваши вопросы.
Млечин: Ну, какая «бригада Троцкого»? Не было такой, господи.
Кургинян: Ну, Леонид! Я вам в кулуарах расскажу… Я вам в кулуарах подробно расскажу.
Млечин: Я понимаю, что Вы помните … Но ее не было.
Кургинян: Я бы и сейчас с удовольствием.
Млечин: Нет, спасибо, уж знаете как-то.
Кургинян:«Вы хотите …? Нет, спасибо, я уже».
Млечин: Андрей Александрович, можно мне с Вами побеседовать, по поводу мировой революции. Можно я Вам сейчас прочитаю, Вам будет любопытно. «Либо революция в Германии провалится, и побьют нас, либо революция в Германии удастся, всё пойдёт хорошо и наше положение будет обеспечено — другого выбора нет». Сказано на заседании Политбюро 21 августа 1923-го года. Думаете Троцким? Сталиным!
Курёнышев: Это мог сказать кто угодно из большевиков.
Млечин: Это сказал Сталин. Теперь можно дальше?
Кургинян: В 23 году!
Курёнышев: Да, вот именно.
Кургинян: В 23 году!
Курёнышев: В то время, когда, действительно, революция, я скажу так, красиво, под Троцкого, набухало во всём… в Европе.
Млечин: Конечно … А я еще не задал …Я еще не задал вопроса, да.
Курёнышев: Пожалуйста.
Млечин: Скажите, пожалуйста! Ну, разве совершенно не очевидно, что все они тогда были охвачены, действительно, манией мировой революции. Им казалось, что она должна произойти, потому что так следовало из марксизма. Ну, что же они вообще совершали революцию!?
Но! Не вспомните ли Вы дискуссию, которую вёл Троцкий с Фрунзе Михаилом Васильевичем, который сменил его потом на посту председателя Реввоенсовета. Фрунзе предложил революционную военную доктрину. Которая исходила из чего? Что надо Красную Армию учить наступлению, потому что Красная Армия — он писал это открытым текстом, опубликовано было в журнале — должна будет принести знамя революции во все остальные страны. Что ему ответил Троцкий? «Забудьте об этом! Революции не приносятся на штыках Красной Армии!»
И Вы после этого говорите, что Троцкий был сторонником экспорта революции? Он был, конечно, сторонником мировой революции, как все марксисты. Но не был сторонником экспорта революции.
Курёнышев: В 1939 году, уже на закате своих дней, Троцкий благословлял Красную Армию, которая пришла в Польшу. И вот то, что он тогда писал, оно показывает, что для него Красная Армия, как его детище, продолжало быть таким вот культовым явлением. Он говорил: вот она, Красная Армия, она несёт социализм крестьянам, полякам… ну, не полякам, а украинцам и белорусам. Он в это свято верил, что армия — это инструмент революции.
