Наливал Шалому Марко, он же и начал мутный разговор. Остальные два цыгана — смуглые, кучерявые, как нестриженные бараны, молчали и тяжело смотрели на Шалого положив на стол сжатые в кулаки руки.
— Ты, ракол, очень плохо поступил. Лав мищипо о ромындыр делал, добро наше брал! Совнакуниангрусти — кольцо золотое крал, вещи крал. Совсем ты бинг, чёрт русский! Надо было тебя ментам сдать, но мы с братьями подумали и решили сперва тебя спросить — хочешь к легавым, ракол?
Шалый отрицательно мотнул головой.
— Вот и я братьям так сказал — не хочет он!
Марко глянул и на братьев, несколько секунд смотрел на правого, потом снова налил в стакан вина и принялся дальше разводить Шалого:
— Ты пацан, смелый! В дом к нам забрался, не побоялся, уважаю! Вещей много собрал — наш баро(старший) видел, удивлялся какой ты сильный! Молодец! — Марко похлопал Шалого по плечу — Но у нас брать не надо! Нехорошо это, у других бери, ракол! Нам приноси, мы тебе платить будем как надо, хорошо платить будем!
— На сброс лоховый подписываете?
Шалый угрюмо посмотрел на дружелюбно улыбающегося Марко.
— Дело тебе, пацан, предлагаем. Хорошее дело. Так что ты сразу говори, что думаешь — если нет, вон удэр(дверь) и иди отсюда. Но к нам больше не приходи — убьём.
Голос правого цыгана был густым и с какой-то нехорошей хрипотцой, словно под бородой у него скрывался на шее шрам, от раны, что повредила горло.
Шалый немного посидел, подумал, с опаской оглядел всех троих цыган, что взирали на него как на лярву какуюи, соглашаясь, кивнул. А чё нет? Какая ему разница кому и где стыренное продавать? Цыганам даже лучше — не сдадут, увезут вещи куда-нибудь далеко и там продадут. Так что ничего он терял, наоборот, место нашел, куда товар сбрасывать, если что.
Вот поэтому он и пришел сейчас снова к цыганам, ненадолго сбежав из лагеря. На вожатых он ложил с прибором — Глистна в постели «куклу» сделал, да и не любят воспитки с детдомовскими связываться. Идти до цыган было близко — посёлок Зырянка вместе с лагерем находились на одном берегу городского пруда.
— Здоров, Марко!
— И тебе не кашлять, Шалый! Снова из детдома сбежал?
— Не, я в лагере тут, пионерском. В «Ленинце».
Глаза Марко блеснули:
— Что-то принёс?
— Нет, Марко.
Шалый подобрался, придал себе серьёзный вид и, опустившись рядом с цыганом на бревно, закурил вытащенную из пачки сигарету. У Марко он и не подумал стрельнуть, хотя тот и курил сотую «Яву» с золотыми кольцами у фильтра. Неправильно это будет для серьёзного разговора.
