На рубеже двух эпох | страница 67



Вспоминаю еще умного крестьянина по имени Савелий, лицо его всегда было задумчиво и печально. Ясно было, что у него таятся какие-то опасные идеи, но приходится молчать. Разве кое-когда бросит мимоходом слово о трудности бедняцкой жизни и несправедливости богатых.

Обычно у него нанимал отец лошадей, когда нужно было возить детей в город или на станцию...

И эти настроения незаметно и неожиданно для моего неопытного и постороннего взора (все же мы жили не непосредственно с мужиками, а в дворне), постепенно, но как бы и вдруг, стали вырываться наружу. На годичной "Казанской" ярмарке, о которой я так солнечно вспоминал раньше, вдруг поднялся какой-то скандал, возросший чуть не до погрома. Лавки быстро свернулись, площадь у церкви опустела. И больше уже ярмарок не стало: начальство городское закрыло это опасное скопление народных масс... А они существовали чуть не столетия, В день рухнули... Знаменательно...

Однажды еще ужасное было. Батюшка, очень умный и искренний человек, говорил слово по поводу общественных настроений. Богомольцы смиренно слушали нагнув головы. И вдруг один из них, сотский, кажется по имени Василий, грубоватый и даже глуповатый (умный-то сдержался бы!) человек, прерывает батюшку с места, а он стоял всегда впереди, и открыто говорит что-то против начальства... В церкви) Молчат другие, но видно, с ним согласны. Священник останавливает

его с сердцем и, грозя пальцем, говорит в ответ; "Василий! Смотри, как бы тебе за это не попасть куда не следует... По головке не погладят за такие слова!"

Василий нагнул голову как бык, но, видимо, совсем не был испуган угрозами... А мне тогда стало очень неловко за нашего батюшку: вместо отеческого и доброго слова он только и нашелся что пригрозить полицейскими карами... Не этого нужно было бы ждать от церковного служителя и евангельского проповедника.

Кстати сказать, этот священник - чуть ли не единственный пример на тысячи других братьев по служению - весьма дружил всей семьей с помещиками, они его любили и чтили, а потом ссужали средствами на лечение его в Крыму от туберкулеза. Обычно же другие священники никогда не были приняты в высшем классе, и скорее они жили гораздо ближе к серому крестьянству, чем к богатым. Это потом спасло большинство их.

Семья же нашего священника была довольно большая: пять человек детей... Трудно ему было а/гатить за них в губернском городе. Вот тут и вспомнишь, как же трудно было нашим бедным родителям! Священники имели и доход немалый, и 16,5 десятины земли... На каждый приходской храм при учреждении его нарезалось по закону 33 десятины для духовенства по расчету; три части священнику, две диакону и одна дьячку. Конечно, притом же еще и дом, и большой огород. Обычно духовенство не само работало, а нанимало рабочих или имело постоянного работника и свой земледельческий инвентарь, а иные сдавали "исполу" крестьянам, как и помещики...