- Ничего не чувствовал, весь одеревенел. После над ним и братом было расследование, и их освободили. Но ненадолго успокоились они. Нахлынула новая волна преследований, и опять Митя оказался под угрозой. И вот однажды, когда я вечером сидел у архиепископа Димитрия (преемника епископа Феофана), вбегает к нам Митя, так его все звали.
- Что ж это такое? - в ужасе растерянно повторял он не раз. Как зайцев, вылавливают нас, офицеров, и расстреливают. Что же делать? Что же делать? Помогите, владыка, помогите!
Жутко и невыразимо жалостно нам было смотреть на этого беззащитного высокого гвардейца - нашего друга. Но что мы могли сделать, когда и сами были под угрозой?!
- Что же мы можем? Как помочь тебе?
- Ну, сделайте меня каким-нибудь, что ли, диаконом... Дайте мне свидетельство, и, может быть, мне удастся выскочить из этой петли?! Хотя и в вагонах ловят нас, но все ж духовных еще не трогают... Помогите... Помогите...
И он, бедный, метался не садясь.
Архиерей выдал ему какую-то бумагу, что он будто есть диакон, расплакался, благословил и отпустил с Богом. Мите удалось с этим фальшивым документом прошмыгнуть контроль. И потом он уехал в Киевскую Духовную академию, где был до офицерства студентом. Весною в Киеве был политический переворот, возглавленный атаманом Скоропадским, за которым сзади стояли, конечно, немцы, занимавшие тогда Украину. Митя поступил офицером в конвой его. Но в Германии, после ее поражения, произошла своя революция. Немецкие войска ушли домой, Скоропадский скоро пал после них, пришел на его место Петлюра (из полтавских семинаристов) с национальными украинскими войсками. Скоропадский бежал в Германию к своим бывшим союзникам. Митя же бросился в Одессу, надеясь пробраться домой. Но в это время он уже заболел сыпным тифом, который косил тогда сотни тысяч людей по России. С высокой температурой, потеряв сознание (так кто-то рассказывал после его матери, а она нам), он метался на пути в вагоне как безумный. Ему все казалось. что его ловят, хотят расстрелять. Он бросался в окна вагона и жалостливо кричал невидимым преследователям:
- Не трогайте меня, не трогайте!. Я хороший, я хороший... Спросите маму, я хороший!
Довезли до Одессы. Какой-то сердобольный сосед, догадавшийся по его безумным речам, что он имеет отношение к духовенству, привез его с вокзала в архиерейский дом... Тогда там был митрополит Платон... Но (передаю со слов матери) не нашлось ли ему места в архиерейских покоях. или швейцар не осмелился, да еще ночью, доложить владыке, но только Митю укрыл в своей (как нередко, под лестницей) комнатушке сей самый швейцар. А наутро свезли его в госпиталь: там было такое переполнение, что на одной койке клали по два... Туг Митя и скончался. Много раз она его искала и нашла, где никто не ожидал...
