— Россия — родина слонов, привыкли повторять мы с иронией, - поведала девушка. — И это понятно, ведь в обиход это выражение вошло, когда мы еще были, как говорится, “впереди планеты всей”, —она сделала секундную паузу и добавила с застенчивым торжеством: -Но, возможно, скоро наш доморощенный афоризм может потерять анекдотическую окраску. Из Академии Наук нам сообщили о недавнем открытии, способном, кажется, подтвердить полную серьезность этого утверждения… Но ничего более Сундуков не узнал, потому что в этот момент открылась наружная дверь, и бурный топот заглушил симпатичную девушку. Сундуков нетерпеливо оглянулся, но в комнату, фыркая и пособачьи отряхиваясь, влетел Василиск. Мордочка его выражала крайнюю озабоченночть.
— Капитально шпарит, ага? — сказал он, вытирая ладонями сизые щеки, и сел на стул. Всем было известно, что Василиск чует дармовщину, как верблюд воду, если слово “вода” здесь уместно. Сундуков сник. Опять хлопнула дверь, и появился Гущин. С него лило. Он помахал извлеченной из кармана поллитровкой, добродушно пожаловался: “Мать твою…”, откинул мокрый капюшон, увидел Василиска, поперхнулся и жестко уточнил: “Твою мать!”. Затем он сел, и наступило молчание.
Василиск понял, что пора брать быка за рога. Мордочка его оживилась, заметалась, глаза обратились в полный хаос, губы сложились в трепещущий угольник.
— Хе-хе-хе! —закудахтал он. — Это я понимаю! С устатку, как говорится… Это по-мужски! Хлесь-хлесь, и в дамки!
Он тарахтел без умолку. В предвкушении выпивки Василиск неизменно вспоминал славные студенческие деньки, и, по его словам, выходило, что был он забубенным бражником, заводилой студенческих проказ, почти вагантом. Почему из ваганта получилась такая скотина, он не объяснял.
Гущин выслушал несколько древних легенд, а потом вдруг спросил:
— А слабо тебе, Василиск, на секционном столе выпить?
— Да мы в анатомичке… — завелся Василиск, едва не задохнувшись от отчаянности воспоминаний.
— На бутылку! — без тени улыбки сказал Гущин.
Василиск захихикал и заговорщицки покосился на Сундукова, как бы намекая, что бутылка у него в кармане.
—Пошли! —скомандовал Гущин, доставая из стола два служебных стакана. Они покинули уютный кабинет и, прорвав заслон дождя, вбежали в морг. Здесь горело электричество, и санитарка —Таисия Обмывающая Трупы —сосредоточенно бродила меж пустых страшных столов. Увидев Гущина, она оживилась, засеменила навстречу и свистящим шепотом сообщила:
