», что мало бы никому не показалось.
Впрочем, уже и в позднесоветские годы «товарищ» как-то скукожился до того состояния, что едва успевал обслуживать лишь достойнейших представителей страны – партийно-хозяйственный актив. А в повседневном обиходе все в большую силу стали входить обращения по половому признаку. Эти «женщины» и «мужчины» оскорбляли нежный слух интеллигентных горожан уже и тогда. Но взамен никто ничего предложить не мог.
Явочным путем кто-то как-то все же пытался. Вот, помню давний эпизод. Мы с моим приятелем заходим в гастроном купить бутылку вина. Время – без десяти семь. В семь, если кто не знает, заканчивалась в те легендарные времена торговля алкоголем. Тетка за прилавком нам говорит: «Все, закрыт отдел». – «Но ведь еще десять минут», – говорю я довольно нервно, что и объяснимо в данной ситуации. «Не знаю ничего, – не менее нервно реагирует продавщица, – мне еще деньги сдавать. Давайте, давайте! Не стойте тут». Мой товарищ говорит: «Подожди. Я сейчас с ней нежно поговорю». «Видите ли, сударыня…» – вкрадчиво начинает мой друг, но продолжить не успевает. «Чего-о? – взвивается тетка. – Сударыня? Милицию, что ли, вызвать? Сударыня! Я тебе щас такую сударыню покажу!» Вина мы не купили.
Или другая история, тоже довольно давняя, рассказанная мне моей хорошей знакомой. В то время, к которому относится рассказ, эта знакомая была привлекательной молодой особой лет тридцати пяти. А выглядела она еще моложе. Так вот, идет она, эта дама, по улице со своим псом, а навстречу ей идет молодой симпатичный африканец. Подойдя, африканец вежливо раскланивается и обращается к ней по-русски, хотя и с сильным акцентом. «Скажи-ка мне, старушка, – говорит он на манер персонажа русской народной сказки, – где здесь метро?» Как же она обиделась! «Какая я тебе старушка!» – стала кричать она на бедного иноземца, виновного лишь в том, что ему как-то никто не объяснил, что старушками не следует называть никого, включая и самих старушек.
Нет, действительно, совсем непонятно, как именно надо обратиться к незнакомому человеку, чтобы он на тебя не обиделся. Всяческие «судари» и «господа», как мы видим, прививаются худо – связь времен порвана, и, кажется, безнадежно. Так вот и мямлим: «Эээ… простите… эээ… не скажете ли…»
А решил я обо всем этом написать по той лишь причине, что буквально на днях в течение одного дня ко мне трижды обратились тремя различными способами.
Утром около моего подъезда ко мне подвалил один из тех страждущих, что постоянно ошиваются в нашем дворе, и сказал: «Отец, выручи десяткой, щас умру». Выглядел он, мягко говоря, ну никак не моложе меня. Я выручил.
