Как-то вечером Василий и Александра сидели в ее доме на застеленном верблюжьим одеялом диване и рассматривали фотоальбом. В комнате было тихо и тепло; потрескивали в печке красные угли, тикали старые большие часы, зевал и потягивался на стуле пушистый сонный кот. А за окном стояли холодные осенние сумерки и бился в стекло ветер.
– Посмотри, – сказала Александра, – на эту фотографию – я в детском саду. Помнишь наш побег? А того странного паренька Ковбоя?
– Помню, – улыбнулся Василий. – Жалко Ковбоя – говорят, жестоко болел после заключения и умер. Я ему, Саша, так благодарен.
– Благодарен? За что?
Василий помолчал, прикусывая губу. Тихо, но твердо произнес:
– Он показал мне путь к настоящей жизни. Я понял, что человек должен быть независимым и свободным.
– Но все люди зависят друг от друга, – несмело возразила Александра. – И эта зависимость нередко приносит человеку счастье.
– Я тебя понимаю – ты говоришь о сердечной зависимости. – Он взглянул в глаза девушки, и она отчего-то смутилась и склонила голову. – А я толкую о другом.
Перевернули лист, и у Василия, когда он увидел фотографию, на которой Александру обнимал за праздничным столом какой-то кудрявый, симпатичный парень, сердце вдруг стало биться учащенно, и колко-горячо прилило к голове. Александра досадливо и виновато взглянула на Василия.
– Ты с ним дружишь? – спросил Василий.
– Понимаешь… ты мне не писал с Севера, прислал всего пару писем, а я так ждала. Потом уже перестала верить, что ты вернешься ко мне…
– Мне пора домой… уже поздно.
– Вася?
– Что?
– Ты для меня дорог…
– Вот как! А фотографию ты почему не уничтожила? Получается, что тот парень тебе дороже. У меня, как у любого нормального человека, есть воображение: что там было у вас еще – я могу домыслить, – сыпал Василий.
– Уходи.
– Что? Да, да!
– Навсегда.
– Как знаешь.
Он ушел, считая себя правым, оскорбленным, однако сердился, что так думал. И впрямь, всего два письма он отправил ей с Севера. Увлекся заработками – и подзабылась тихая, далекая Александра. Быть может, Василий превращался в человека, для которого личные привязанности – пустяк, который можно пережить.
Перед самым отбытием на сборно-призывной пункт он все же завернул к Александре, но она не впустила его в дом.
