Колючий подарок | страница 19




Пожары



И июнь и июль были жаркими и грозовыми. Дома, сараи, стога сена, высушенные за два месяца, в течение которых с неба не упало ни капли дождя, стали как порох. А грозы, проходившие как будто и стороной, с оглушительным сухим треском били с раскалённого неба ослепительными молниями, сжигая высокие деревья, сараи, стога сена, риги.

Малейшая неосторожность с огнём также приводила к пожарам.

Горели леса, горели деревни…

Приткнутые друг к другу дворы передавали огонь дальше и дальше, куда его гнал даже самый слабенький ветерок, — до конца улицы, и огонь полыхал, особенно страшный ночами, смахивая зараз полдеревни.

В августе грозы унялись, но в сентябре объявились снова.


Ребята в школе делились последними новостями, когда в класс вошла учительница Лидия Николаевна. Поздоровавшись с учениками, она недовольно и строго спросила:

— Кто побил Юру Никитенкова? Кто это сделал?

Ребята зашумели, завертелись, выискивая виноватого. Но никто не признался.

— Ну! — повторила Лидия Николаевна.

— Признавайся, кто побил! — поддержали её.

— Будь смелым!

Но и сейчас никто не отозвался.

— Лидия Николаевна, — сказала Валя, чернявая девочка с первой парты, считавшаяся лучшей ученицей, — может быть, это не из нашего класса?

— Из вашего класса! Двое пятиклассников против одного четырёхклассника! Храбрецы!

В классе зашумели сильнее:

— Признавайся, кто побил!

— Подлюги, признавайтесь!

И теперь никто не признался. Класс не знал, кто побил Юрку, но учительница знала.

Рано утром Лидия Николаевна купалась в речке — с купанья она начинала свой день — и вдруг из-за кустов услышала голоса:

«А ну, мальчик с пальчик, давай сюда яблоки!»

«Не дам!»

«А может быть, подумаешь своими мозгами, если они у тебя есть, и отдашь?»

«Не отдам!»

«Лёшка, прибавь ему соображения!»

Лидия Николаевна быстро вышла из воды, вытерлась и стала одеваться. Когда она подошла к кустам, за ними никого уже не было. Густая высокая трава примята так, словно по ней катались. По дороге к селу шли Лёшка и Митя, грызя яблоки, а обиженный, с листьями и травинками в волосах Юра, в рубашке с оторванным рукавом, стоял сбоку у липы и часто и тяжело дышал, вытирая сухие глаза рукой, и с ненавистью смотрел на своих обидчиков.

— Это они тебя? — спросила Лидия Николаевна.

— Нет…

— А кто же?

— Никто…

— Ну хорошо, если так. Купаться шёл?

— Ага…


…Сейчас Лёшка и Митя сидели за партами и с преувеличенно невинным видом смотрели на ребят, на неё, Лидию Николаевну, на портреты Пушкина и Толстого, на берёзы, видные из окна, — на весь мир.