При такой программе не требовалось даже особенной организации и дисциплины среди деятелей, и так как народ повсюду готов к восстанию, то не нужно намечать и определенного места для него: где бы ни сверкнула первая искра, огонь все равно разольется повсюду.
В противоположность югу на севере вопрос об организации был одним из самых серьезных вопросов, и удовлетворительное решение его оказало громадные услуги революционному делу, так как обеспечивало преемственность, накопление опыта и постепенную выработку высшего типа организации. В самом деле, южане исчезли, не оставив на месте никакой традиции, их родословное дерево прервалось; как каракозовцы[128], нечаевцы, долгушинцы[129], они были вырваны с корнем; отдельные, очень немногие уцелевшие личности если и были, то приставали к новым группам и вполне поглощались ими. А на севере благодаря большой организованности существовала преемственность революционных групп: чайковцы — последняя группа, носившая имя отдельного лица, — положили в 1876 году начало обществу «Земля и воля», а из него в 1879 году образовалась партия «Народная воля».
Но как бы то ни было, и пропагандисты, и бунтари в своей практической деятельности в народе потерпели фиаско, т. е. как в самом народе, так и в политических условиях страны встретили неожиданные и непреодолимые препятствия к осуществлению своей программы, как в то время они понимали ее. Людей, готовых продолжать революционную работу, пристать к определенному плану действий, было, однако, довольно много. Несмотря на все аресты, более опытные из них приступили к оценке прошлого, к выработке новых начал революционной практики.
Осенью 1876 года в Петербурге три чайковца — Юрий Николаевич Богданович, Александр Иванович Писарев и Н. Драго — начали разрабатывать принципы революционной деятельности в народе, положив в основу новой программы как свой личный, так и весь общественный опыт предшествующего времени со всеми его надеждами и неудачами. В то же время независимо от них другие революционные группы, во главе которых стоял старейший чайковец М. Натансон, имевший большие революционные связи, разрабатывали в Петербурге те же вопросы и пришли к тождественным выводам[130]. Результатом всех этих трудов была программа, известная впоследствии под именем «народнической»[131]. Она вошла целиком в программу общества «Земля и воля», а позднее — частью и в «Народную волю»[132].
В основание этой программы легла мысль, что русский народ, как и всякий другой, находящийся на известной ступени исторического развития, имеет свое самобытное миросозерцание, соответствующее уровню нравственных и умственных понятий, которые могли в нем выработаться при условиях, среди которых он жил. В народное мировоззрение входят как часть известные отношения народа к вопросам, как политическим, так и экономическим. При обыкновенном течении жизни без изменения учреждений, окружающих народную жизнь, переформировать раз установившиеся взгляды его на эти вопросы — вещь крайне трудная. Поэтому необходимо сделать попытку при революционной деятельности в народе отправляться от присущих ему в данный момент отношений, стремлений и желаний и на своем знамени выставить уже самим народом сознанные идеалы. Таким идеалом в области экономической является земля и трудовое начало как основание права собственности. Относительно земли народ никак не может и не хочет примириться с мыслью, что она может принадлежать кому-нибудь кроме него, ее сеятеля и ревнителя; он смотрит на нее, как на дар божий, которым должен пользоваться лишь трудящийся над нею; на современное же положение земельной собственности — как на временное пленение его поительницы и кормилицы; но рано или поздно эта земля вся отойдет к нему.
