— Да, точно помню. Он привёл также и другую мысль, ее часто вспоминают. Оппенгеймер сказал, что прежде история повествовала об уничтожении отдельных племен, исчезновении отдельных народов, пусть даже рас. А теперь все человечество — целиком! — может быть уничтожено одним человеком. При вдумчивом анализе становится ясно, что ничего другого не дано, если не будут найдены новые политические формы совместного существования. Мы и знаем это — и не отдаем себе в этом полного отчета! До худшего, мол, далеко. Времени, мол, хватит. А его осталось в обрез…
— Да, времени осталось в обрез, — повторил Вестен.
Голос Барски дрожал, и акцент снова выдавал его происхождение, когда он негромко проговорил:
— Что же терзало Гельхорна? Что ему стало известно? Что он предугадал? Почему его убили? Боже мой, будь оно все проклято — почему его убили? Почему?
Из отеля они вышли в половине четвертого утра. Свой «вольво» Барски оставил на стоянке напротив, между двумя небоскребами. Несмотря на столь раннее время, Алвин Вестен спустился вместе с ними на лифте. На прощание он обнял и поцеловал свою любимицу.
— Спокойной ночи, Норма!
— Спокойной ночи, Алвин! Спасибо за все.
— Не за что благодарить. Проснешься, позвони!
— А если я разбужу тебя…
— Сплю я теперь мало, пару часов, не больше. Вот они — преимущества старости.
— Ты никогда не состаришься, — сказала Норма, обнимая его.
И вновь, как два дня назад, ему подумалось: Смерть, дай мне еще немного пожить!
Барски открыл перед Нормой правую переднюю дверцу машины, помог сесть. Её привлек брелок ключа зажигания, на ребре которого было что-то выгравировано. Она опустила боковое стекло и, когда «вольво» медленно выехал со стоянки, помахала Вестену. Машина быстро набрала скорость и скрылась за поворотом, а Вестен продолжал стоять с приподнятой рукой.
В столь ранний час улицы Гамбурга пустынны. Барски и Норма довольно долго молчали. Вот перед ними Ломбардский мост с его фонарями. Чернеет вода Аусенальстер. Нет ни судов, ни веселящихся и танцующих людей. Лишь когда они проехали мимо крепостной стены и Старого ботанического сада, Норма спросила:
— Диск на вашем брелоке — серебряный?
Голос Барски, уверенно управлявшего машиной, ничуть не дрогнул, когда он ответил:
— Из серебра, да. Мне подарила его жена.
— Извините.
Справа быстро промелькнула Малая крепостная стена.
— Не извиняйтесь, не за что, — едва слышно произнес Барски. — Включить музыку? Радио «Люксембург» передает музыку всю ночь.
