— Вы хотите сказать, что ваша работа имеет отношение к генам? — спросил Вестен.
— Да, — сказал Барски. — Мы ищем гены совершенно определенного типа с совершенно определенными качествами.
— Чтобы с помощью этих совершенно определенных генов производить совершенно определенные манипуляции?
— Да, чтобы заново комбинировать наследственность, чтобы рекомбинировать, некоторым образом перестроить человеческий организм, — осторожно сказал Барски.
— Перестроить человеческий организм? Вы что, занимаетесь генной манипуляцией? — воскликнул Вестен.
Барски пожал плечами:
— Ну, если вам угодно: да, мы занимаемся генной манипуляцией.
Норма и Вестен обменялись долгим многозначительным взглядом. На некоторое время на лоджии воцарилась полная тишина.
— История генетики, науки о наследственности, насчитывает немногим более ста лет, — объяснял Барски. — Хотя научные исследования иногда замирали на годы, если не на десятилетия. О них словно забывали. В тысяча восемьсот шестьдесят шестом году австрийский монах-августинец Грегор Мендель опубликовал работы о своих опытах с некоторыми сортами красно- и белоцветущей фасоли и гороха. Он скрещивал эти сорта и обнаружил при этом удивительные закономерности в наследовании красного и белого цвета, однако значение выведенных Менделем правил оценили много позже. Хотя процесс наследования, его законы в данном случае были только описаны, а причины этой связи объяснены не были. Новый импульс для исследований возник примерно в тысяча девятьсот сороковом году, когда выяснилось, что клетки передают через ДНК биологическую информацию. И тогда люди поняли: жизнь — это информация, а всякая информация, которая наследуется, передается от клетки к клетке через молекулы, именуемые дезоксирибонуклеиновой кислотой. «Нуклеиновой» потому, что эта молекула находится почти исключительно в ядре — по латыни nucleus — каждой клетки. Затем за дело взялся ве́нец Эрвин Чаргафф. Но даже его выдающиеся труды не принесли ДНК той известности, которой она сегодня обладает. Даже этот биохимик, оказавший на меня такое влияние…
— Чем же он на вас повлиял? — спросила Норма.
— Меня поражают и его жизнь, и его судьба. И его книги, которые он посвятил отнюдь не только ДНК и науке вообще… Видите ли, Чаргафф первый критик естественных наук — изнутри. Именно сейчас я постоянно обращаюсь к его книгам, меня волнуют эти предостережения.
— Какие предостережения? — снова спросила Норма.
— Я к этому скоро вернусь, — сказал Барски. — В пятьдесят втором году американский биохимик Джеймс Уотсон и англичанин Френсис Крик создали в Кембридже пространственную модель структуры ДНК. И тут окончательно стало ясно, каким образом ДНК, носитель наследственных качеств, передает информацию от клетки к клетке. За свое открытие Уотсон и Крик получили в шестьдесят втором году Нобелевскую премию. Структура ДНК напоминает двойную спираль. — Достав из кармана сложенный конверт, он начал быстро рисовать на нем схему. — Вот как примерно это выглядит: две связанные молекулы ДНК словно обвиваются одна вокруг другой. Это как в застежке-«молнии». При передаче генной информации «молния» как бы раскрывается, и к каждому зубчику прибавляется еще один, уже готовый.
