Он снова улыбнулся.
— Я понимаю вас, — негромко проговорила Норма. — Эти страшные события… конечно… нервы у нас у всех не в порядке…
— У вас тоже? О-о, разумеется… Примите мои соболезнования! Да, у вас тоже горе… Хотите что-нибудь выпить? Кофе? Сок? Кока-колу?
— Нет, благодарю, доктор.
— Прошу вас. — Он открыл дверь и вошел в свой кабинет.
Норма последовала за ним. Ее удивили огромные размеры комнаты. И здесь вся мебель была белая: белые книжные полки и белый письменный стол, на котором в беспорядке лежали книги и рукописи.
— Чем я могу помочь вам, фрау Десмонд? — Сейчас он говорил спокойно, голос у него был низкий, приятный.
— Я расследую дело о террористах, жертвами которых стали профессор Гельхорн и члены его семьи… мой маленький сын… и другие люди… За этот акт террора еще никто не взял ответственность на себя. Мне не хотелось говорить с вами об этом по телефону. Я рассчитываю узнать от вас о предположительных мотивах преступления… то есть ваше мнение о том, чем оно могло быть вызвано.
Она с удивлением заметила, что его лицо снова посуровело.
— С чего вы взяли, что мне известны мотивы?
— Ну… — она нервно улыбнулась. — Вы были одним из ближайших помощников профессора Гельхорна, не правда ли? Вы сотрудничали с ним двенадцать лет.
— И что же?
— Если кто и может догадаться о тайных причинах преступления… Я вот что хочу сказать: на свете нет ничего, что делалось бы без всякого смысла. Разве что оба эти клоуна были душевнобольными. В данном случае такая вероятность исключена. Не сомневаюсь: за это время вы не раз прокручивали в уме возможные мотивы этой истории. Если вы сегодня не в настроении, назначьте мне другой день для встречи. Но как можно скорее… Чтобы мы побеседовали в совершенно спокойной обстановке.
— Нет, — сказал Барски.
— Как, простите?
— Я не назначу вам другого дня для встречи и не намерен беседовать с вами в спокойной обстановке. — Сейчас в его ледяном голосе отчетливо ощущался польский акцент.
— Вы не желаете встречаться со мной… Но почему?
— Потому что не вижу в этом ни малейшего смысла.
— Доктор Барски! Совершено чудовищное преступление! И вы обязаны сделать все, чтобы помочь раскрыть его!
— Обязан? Перед кем же? Перед полицией? Допустим. Они приезжали ко мне трижды. Я сказал все, что знал.
— А именно?
— Я им ничего не сказал.
Он взглянул на дверь, ведущую в секретариат. Будем надеяться, он не станет срывать зло на бедных женщинах, подумала Норма. Но почему он так ведет себя? Почему, черт побери?
