— Переоденемся здесь — внутри мало места. — Девчонка неожиданно ему подмигнула: — Не дрейфь — в первый раз и мне жутко было туда спускаться, а сейчас даже иногда тянет. Да сам поймешь, когда окажешься внизу.
«Мы уже на “ты” перешли», — отметил про себя Леонид, посмотрел на открывшийся ход, зияющий черной пустотой, отдающий гнилью, сыростью, и поинтересовался:
— Зачем мне лезть в эти катакомбы?
— Это не катакомбы. В катакомбах добывают камень — известняк, ракушечник; хоронят мертвых.
— Хорошо, в эту канализацию.
— Опять неверно. Это дренаж, он предназначен для отвода воды.
— Очень познавательно, но я так и не понял: зачем?
— Чтобы подготовиться к встрече с Кассандрой.
— А если я не спущусь в эту канализацию, пардон, дренаж, она со мной не захочет знакомиться?
— Скорее всего, нет. — Ксана была спокойна до апатичности, тогда как Леонида распирало от злости, возможно, из-за нежелания спускаться вниз, в сырую темноту. Ему вспомнились статьи о московских диггерах, которые пугали рассказами о крысах величиной с собаку.
— А крысы там есть? — спросил он осторожно.
— Есть крысы, летучие мыши, призраки, а хуже всего — белый ассенизатор.
— Это что еще такое? — заинтересовался Леонид.
— Сантехник, лет пятьдесят тому спустился и заблудился, с тех пор ходит, пугает народ. Но бывает, не только пугает — за это время он здорово проголодался и не брезгует попадающимися на его пути новичками.
Леонид понял, что девушка над ним насмехается, почувствовав, что он боится.
— Будем лезть вниз или тут стоять столбом? — сухо спросил он, пряча обиду.
— Для начала переоденемся — там место для этого не подходящее.
Леонид натянул на себя прорезиненный костюм химзащиты: штаны, соединенные с сапогами, доставшие до груди при его немаленьком росте, и курточку с капюшоном. Он сразу почувствовал себя кем-то средним между космонавтом и подводником. Свою одежду спрятал в прорезиненный мешок, наглухо его затянув. «Хорошо, что приехал на автомобиле — одежда в мешочке помнется до невозможности, стыдно будет показаться на люди».
* * *
Первой, включив фонарик, в штольню вошла Ксана, за ней последовал Леонид, но через несколько шагов ему пришлось согнуться. Идти в полусогнутом положении было дискомфортно, и его первые попытки осмотреться вскоре уступили желанию выпрямиться, что сделать в ближайшее время было нереально, и это его крайне нервировало. А еще прорезиненный мешок с одеждой, болтающийся то в одной, то в другой руке, мешал идти. Леонид позавидовал девушке, которая пристроила свой рюкзак на груди, пристегнув к карабину. Ему не понравился сырой воздух подземелья, напоминающий позднюю осень с устойчивым запахом гниющих листьев — умирание природы, самое нелюбимое им время года.
